Ниал Фергюсон - Площадь и башня [Cети и власть от масонов до Facebook]

Однако цензура – не главное в китайской реакции на наступление сетевого века. Суть китайской стратегии состояла в том, чтобы всеми силами, пуская в ход честные и нечестные средства, ограничивать крупным американским IT-компаниям доступ на китайский рынок и, напротив, всячески поощрять местных предпринимателей, чтобы те создавали китайскую альтернативу FANG. Если Yahoo и Microsoft приняли навязанную китайским правительством “самодисциплину” [1456] Goldsmith and Wu, Who Controls the Internet? , 96. , Google ушел из Китая в 2010 году, после неоднократных пререканий с китайскими властями из-за цензуры и из-за атак на почтовые ящики сервиса Gmail местных борцов за права человека. Facebook же пытался укорениться в Китае с 2005 года, когда он только зарегистрировал доменное имя www.facebook.cn, но его заблокировали в 2009 году, когда китайские власти обвинили западные соцсети и их руководство в том, что они разжигают волнения в Синьцзяне – провинции с преимущественно мусульманским населением [1457] Emily Parker, ‘Mark Zuckerberg’s Long March into China’, Bloomberg , 18 October 2016; Alyssa Abkowitz, Deepa Seetharaman and Eva Dou, ‘Facebook Is Trying Everything to ReEnter China – and It’s Not Working’, Wall Street Journal , 30 January 2017. . В итоге в китайском интернете сегодня господствует триада BAT: Baidu (поисковик, основанный Робином Ли в 2000 году), Alibaba (ответ Джека Ма Amazon – компания, учрежденная в 1999 году) и Tencent (ее создал годом раньше Ма Хуатэн, и эта компания известна прежде всего своим приложением для обмена сообщениями WeChat) . Эти конгломераты – отнюдь не клоны американских аналогов: каждая компания оказалась новаторской на свой лад, и поскольку их совокупная рыночная стоимость превышает 473 миллиарда долларов, а годовые доходы составляют 20 миллиардов, то по масштабу они вполне сопоставимы с американскими аналогами. Мессенджером WeChat пользуются 86 % китайских интернет-пользователей, и он быстро вытесняет некогда обязательные азиатские корпоративные карточки с удобными QR-кодами. В 2015 году доходы Alibaba в Китае превзошли доходы Amazon в США; его доля в общем объеме доходов от розничной торговли в Китае (более 6 %) вдвое больше, чем аналогичная доля Amazon в США [1458] Mary Meeker, ‘Internet Trends 2016 – Code Conference’, Kleiner Perkins Caufield Byers, 1 June 2016, 170f. .

Естественно, Кремниевая долина щерит клыки, злясь на то, что ее не пускают на обширный китайский рынок. Цукерберг еще не оставил надежду – он дает интервью на беглом мандаринском наречии и даже бегает трусцой по затянутой смогом площади Тяньаньмэнь, но недавняя капитуляция Uber наверняка обескуражила его. В прошлом году, понеся годовые убытки, превысившие миллиард долларов, Uber вывесил белый флаг и смирился с тем, что он не в силах победить местную карпулинговую компанию Didi Chuxing [1459] Kirby et al., ‘Uber in China’, 12. . Отчасти эта неудача объясняется большей энергией и большими финансовыми возможностями Didi , но отчасти и нормативными изменениями, явно нацеленными на то, чтобы поставить Uber в невыгодное положение на китайском рынке [1460] William Kirby, ‘The Real Reason Uber is Giving Up in China’, Harvard Business Review , 2 August 2016. . Разочарование американских компаний, возмущенных этими и другими помехами, вполне понятно. И все же трудно не восхититься тем, как Китай принял вызов Кремниевой долины – и вышел победителем. Это было не только экономически умное решение – оно было умным еще и в политическом и стратегическом отношениях. Теперь “Большой брат” в Пекине сам располагает большими данными, которые нужны, чтобы держать под колпаком всех китайских “граждан сети”. Между тем, если АНБ вдруг понадобится собрать метаданные, касающиеся Поднебесной, ему придется штурмовать китайскую “Великую огненную стену”.

Расхожее мнение на Западе до сих пор гласит, что сетевой век в той же степени враждебен режиму Коммунистической партии Китая, в какой был враждебен Советскому Союзу. Но есть и те, кто думает иначе [1461] См., напр., Eric X. Li, ‘Party of the Century: How China is Reorganizing for the Future’, Foreign Affairs , 10 January 2017, и Bell, China Model . . Прежде всего, партия и сама является сложно устроенной сетью: грани, связывающие ее вершины, – это отношения попечительства и товарищества между коллегами или людьми, стоящими на одной ступени. Например, если исходить из принципа центральности по посредничеству, Си Цзиньпин обладает не меньшим могуществом, чем любой из лидеров со времен Цзян Цзэминя, и он намного могущественнее Дэн Сяопина, с которым его иногда ошибочно сравнивают западные обозреватели [1462] Keller, ‘Networks of Power’, 32; Keller, ‘Moving Beyond Factions’, 22. . Сетевой анализ позволяет исследователям, изучающим китайское государственное управление, отойти от упрощенческих теорий о партийных кликах и вникнуть во все тонкости современной системы гуаньси . Чэн Ли подчеркивал, что в восхождении Си на вершину власти важную роль играли связи между наставником и подопечными – то есть отношения, существовавшие между высокопоставленными партийными чиновниками и их ближайшими помощниками (мишу) . Те, кто проводит различия между элитарным “лагерем Цзян-Си” и популистским “лагерем Ху-Ли”, преувеличивают жесткость фракционных границ. Сам Си начинал карьеру секретарем при тогдашнем министре обороны Гэн Бяо, затем перешел на руководящую работу в провинциях Хэбэй, Фуцзянь, Чжэцзян и Шанхай, а там выстроил собственную сеть подопечных, в число которых вошли столь несходные между собой деятели, как экономический технократ Лю Хэ и консерватор-милитарист Лю Юань [1463] Li, Chinese Politics , 332, 347f. . Как считает Франциска Келлер, Китай проще понять, если смотреть на него с точки зрения сетей попечительских отношений, а не с точки зрения фракций или кланов. К другим важным сетям относятся сеть, куда вошли члены “узких составов” [1464] Jessica Batke and Matthias Stepan, ‘Party, State and Individual Leaders: The Who’s Who of China’s Leading Small Groups’, Mercator Institute for China Studies (2017). Си, и сеть, связывающая корпорации с банками через рынок облигаций [1465] Lin and Milhaupt, ‘Bonded to the State’. .