Александр Донских - Яблоневый сад [litres]

Политика, экономика!.. А ещё – политическая экономия и экономическая политика! Я же, позвольте, скажу проще: без труда не вынешь и рыбку из пруда. Согласны? Что в вашей жизни труд? Как вы своих детей, внуков приучаете к труду? Любите ли вы ручной труд, что-нибудь, к примеру, смастерить, отремонтировать, вскопать огород? Вы долгие годы возглавляли в Ангарске предприятие, имевшее дело со стальными конструкциями, с их монтажом – а сами вы полазили по верхам, ноги не тряслись? Почему спрашиваю? Потому что сам работал монтажником стальных и железобетонных конструкций и навсегда запомнились мне ощущения первых недель пребывания на высоте. Итак – труд!

Да, вы правы! Человек, человек нормальный, боится высоты. Мне с лихвой довелось полазить по конструкциям, начиная со студенческой скамьи. Я выбрал себе профессию не просто строителя, а именно строителя металлоконструкций, у меня была специализация, и во время практики мне пришлось участвовать в сооружении крупных объектов. Первые дни ты себя порой через силу заставляешь подняться наверх и пройти по прогону. Потом берёшь себя в руки – работать же надо! Я монтажник 4-го разряда, овладел сваркой и всеми приёмами, которые касаются технологии монтажа. Прошёл школу рабочего, мастера, прораба, начальника участка. Многое что умею и других учил. Ручной труд люблю. Приучал детей, у меня сын и дочери выросли на стройке. В те годы выходных у меня практически не было, и как только сын и дочери стали понимать что-то, я их стал брать на объекты. Тракторы, краны, подъёмники и всё остальное они знали с детства. С объекта придёшь, бывало, в контору, видишь – а их там кормят, поят, угощают сладостями и – дарят металлические игрушки. Сын умеет всё, что связано с металлом и деревом. Мастеровитый человек. Мы с ним на пару построили на садовом участке под Ангарском сначала летний домик, потом разохотились – поставили дом: первый этаж, второй, третий; следом появилась баня. Сварили ворота на славу. В общем, что я умею, то и он умеет. Дочери, понятно, в женских делах мастерицы. Внуков тоже пытаюсь приучить к труду, чтобы они понимали, как всё достаётся.

Давайте вернёмся к вопросам культуры. На мой взгляд, именно культура, общение с книгой, с живописным полотном, вообще приобщение к высотам духа и мысли, поддерживает в человеке высокую и непременно благородную мотивацию к внутренним и внешним переменам. Культура – это смазка всей жизни. Без неё и экономика скрипит-колесит, и между людьми ржавь нарастает, отчуждённость. Помнится ещё одна встреча с вами – у ангарской писательницы, автора великолепного романа «Ингода» Любови Ивановны Щедровой, которая, смертельно больная, мужественно доживала свои последние деньки. Вы с нами, литераторами, приехали её навестить, поддержать, вручить какие-то лекарства. А вы, к слову, тогда были депутатом Государственной думы, лидером КПРФ в Приангарье, забот, понятно, через край, область жила в те годы аврально, безденежно. Я, надо заметить, ни до, ни после не слышал у нас в писательском союзе более ни об одном депутате, любого уровня, который бы проявлял чуткость и заботу о писателе. Тогда за столом мы, люди пишущие, много говорили с вами о литературе, о социальной справедливости, об ответственности власти перед народом. Как думаете, наступят ли такие времена, когда наша страна станет если не самой читающей в мире, что, к слову, признавалось ЮНЕСКО в поры СССР, то хотя бы просто читающей, уважающей книгу, тянущейся к поэзии, прозе, драматургии? Также хочется узнать о ваших предпочтениях в литературе. Есть ли у вас любимый писатель, поэт, драматург, философ, оратор? А – последняя прочитанная вами книга? Что в ней тронуло или, напротив, возмутило? Расскажите, пожалуйста, немного о своей домашней библиотеке, о любимой книге юности – с вами ли она и теперь?

Хорошие вопросы.

Спасибо, что Любовь Щедрову вспомнили. Мы с ней друг друга очень даже неплохо понимали. Она в Ангарске руководила литературным объединением, воспитывала молодые дарования. Понятно, что не все стали писателями, но люди к ней тянулись. Она была цельным, убеждённым человеком, к ней порой приходили просто поговорить, услышать её мнение, понять её позицию. Мне нравилось с ней общаться. В последние годы она сильно болела, и хотя ей уже было трудно ходить, двигаться, но она не жаловалась никогда и не давала повода жалеть себя. Чем мог, помогал ей.

Так сложилось, что я часто и охотно общаюсь с писателями, дружу с ними, поддерживаю контакты в целом с Союзом писателей России. Добрые отношения у меня сложились и с Валентином Распутиным. Он мне как-то раз сказал: «Я иногда чувствую себя больше коммунистом, чем члены партии». Думаю, просто он был честным, ответственным, совестливым человеком, поэтому, может быть, и чувствовал себя отчасти коммунистом.