Юрий Лужков - Российские законы Паркинсона

Разумеется, такая наука полезна, и вы должны ее изучать. Но вот незадача: для того чтобы подобные рациональные принципы действовали, нужно раньше вырастить систему, где они могут действовать. Где все установлено и известно: нажмешь тормоз — останавливаешься, крутишь руль — поворачиваешь, видишь сигнал — знаешь, что он значит. А меня учил водить машину старший брат Аркашка. Он говорил: «Видишь, впереди тот пентюх включил левый поворотник. Как думаешь, куда повернет — налево? Дурак, будешь так думать, разобьешь машину на следующем перекрестке». Сегодня нам требуется именно такая установка.

Специалисты могут делать скидки на местные особенности, но для них это лишь один из факторов. Все равно, говорят они, азбука рынка непреложна: инвестиции, налоги, маркетинг. Что инвестиции пропадут по дороге, налоги не возьмешь с «черного нала», а маркетинг разобьется о мафию, в классические принципы не укладывается.

Однако ведь именно таковы сегодня свойства нашего российского экономического пространства. Здесь что-то случилось с самой идеей соблюдения правил. Не просматривается связь причин и следствий. Не ясно, что допустимо и чего нельзя, что может и чего не может случиться. Нет системы норм и сдержек, вместо нее — какое-то почти бессмысленное месиво, где невозможно применить рациональный позитивистский подход.

И вот тут-то мы снова возвращаемся к открытию Паркинсона и всей выросшей из него традиции иронического законотворчества.

Разумеется, задумывая свое знаменитое исследование, сэр Сирил Норкот Паркинсон меньше всего полагал, что совершает революцию в науке управления. Серьезные ученые до сих пор не могут согласиться с важностью его открытий. Они держат его как хохму, управленческий юмор и только в таком виде согласны почитать и славить. Он известен у нас, да и всюду как сатирик, автор памфлетов, предназначенных скорее забавлять публику, чем описывать нечто достойное серьезного внимания.

На деле же речь идет о принципе, перевернувшем классическую теорию управления и начавшем новый ее виток. Паркинсон научил нас видеть объект не в нормативном, а в ироническом аспекте. С ним под видом «веселой науки» в управление проникла важнейшая составляющая: он узаконил и ввел в число допустимых явления неправильные, которые мы раньше могли воспринимать только как нарушения. Он вывел науку за пределы классической системы, где есть одна истинная модель, а все остальные неверные. Благодаря такому взгляду ситуации, объявленные ненормальными, становятся пригодными к проживанию. Пусть они нехороши, но мы уже знаем, что они закономерны, а значит, в них надо как-то устроиться, чтобы жизнь продолжалась относительно нормально изо дня в день.

«Законы Паркинсона» — нечто аналогичное квантовой революции в физике. Если опустить необходимые оговорки, можно сказать так. Эти законы перечеркивают саму идею причин и следствий. Они введены «по принципу дополнительности», если воспользоваться выражением Нильса Бора. За ними скрыт иной строй мироздания, нерациональное устройство мира, в котором, как в Алисином Зазеркалье, правила меняются во время игры и никогда не известно, с какой стороны ждать подвоха.

В самом деле, спросим себя серьезно: на чем основан постулат Ричарда:

«Стоит вам выкинуть вещь, которая валялась много лет, как она тут же понадобится?»

Спрашивать бесполезно, речь не о причинах. Но в жизни бывает именно так.

На каком научном законе держится наблюдение: Беда не приходит одна? Нет ответа. Но работает, к сожалению, безотказно.

Еще будучи директором, я всегда использовал закон Клипштейна:

«Стабильность поставок обратно пропорциональна напряженности графика.»

И он никогда не подводил.

Или теорему Стокмайера:

«Если кажется, что сделать легко, значит, будет трудно.»

И правда. Иначе ни разу не было.

Что это за законы? Это законы не причин, а тенденций. Не статистики, а ситуации. Не физики, а судьбы. Но законы. Но иного уровня. Но работают. Но неизвестно почему… Видите, я сам перешел в логику Жванецкого: «…но маленькие, но по три». И это естественно, ведь писатель нашел способ выразить ту же идею: сегодня в России мы живем в нелогичном мире и претендуем лишь на то, чтобы эта абсурдная жизнь была признана такой же ценной, как любая другая. Просто потому, что она у нас единственная.

Разумеется, наша цель — отстроить систему, где все бы работало само собой, почти без вмешательства власти. Не отказывали бы передаточные механизмы, не подводили приводные ремни и результат соответствовал замыслу.