Павел Рупасов - 100 вопросов без ответов. ВМФ России

Такой кадровой политике, которую проводит Р. Ш. Нехай с 2013 г. по настоящее время, можно и нужно дать строгую оценку.

Но были другие характерные для организации научного процесса в ЦВММ времена. Не случайно ведь в 2012 году 84-летний Ларионов подписывается и, видимо, считает себя таковым: «старший научный сотрудник-консультант отдела…», и возраст Ларионова не мешает музею в 2012 году держать в своем в штате такого «возрастного», но, видимо, на редкость эрудированного и трудоспособного сотрудника. И мы имеем в итоге блестящий результат такой практики: книгу Ларионова «ЦВММ 1709—2019». Что бы Нехай издал еще более значимого к 310-летию музея? Более капитального труда у музея нет. И труд этот создан Ларионовым в возрасте с 67 по 85 лет, что характерно и естественно для человека, занимающегося умственной деятельностью. Такие люди достигают не только возраста мудрости, но и самой Мудрости. Только тогда человеческий мозг особенно способен на многочисленные интереснейшие аналогии, сопоставления — неожиданные, революционные… Такие авторы — «штучный товар», их берегут и ценят как золотой фонд научного учреждения. Ценят, но не в ЦВММ периода 2013—2019 гг.

Воспользовавшись трудом Ларионова, созданного в дружественной ему атмосфере музея 1995—2012 годов, Нехай Р. Ш. сам «золотой фонд» не сохранял, не выращивал, а имевшийся «разослал по домам сидеть». Одной рукой он пользовался трудами выросших в стенах музея ученых-сотрудников-эрудитов, а другой рукой он имевшихся и доставшихся ему «по наследству» «рассеивал по лицу земли».

Известная, впрочем, историческая традиция — в стародавние времена практика эта выглядела несравненно более жестоко: неугодных в монастыри ссылали, а бывало и зрения лишали… А ныне — подумаешь — какие-то моральные страдания и никем никогда неизмеренный ущерб от ненаписанных ими книг…

В книгах, ненаписанных в стенах музея — вот в чем бы я обвинил Нехая, но нет такой судебной практики… Остается только одно неторопливое перечисление несуществующих предметов, впрочем, только этим одним мы в нашей главе, читатель уже заметил, и занимаемся. На этом мы уже акцентировали его внимание. Читатель, вы видите перед своим взором отсутствующие в музее на сегодняшний день книги? Традиции? Виды деятельности? Тени еще живых людей? При всей остальной созидательной политике, большой практике, энергии и заслугах Нехая, многократно высоко оцененных руководством и правительством, это отсутствующее в «природе вещей» и в музее и утраченное достояние тоже является «вкладом» Р. Ш. Нехая в историю России, в строительство музея…

Согласно приведенной аннотации к книге «ЦВММ 1709—2019», написаны собственно Ларионовым 1—14 главы, заместителем директора по науке кандидатом культурологии С. Ю. Курносовым — главы 2—6 и приложения, директором музея кандидатом политических наук Р. Ш. Нехаем — глава 15-я, С. Д. Климовским — главы 14—15 и приложения.

В 15-й главе, она называется «Центральный военно-морской музей (2000—2019)», рассмотрена жизнь музея в последние 18 лет. Этому периоду выделено 34 страницы книги, использовано 52 источника. Применяя полюбившийся нам контентный анализ, узнаем: занимает 15-я глава 4,4 процента от общего объема книги, 71 процент /по памяти/ объема — «ларионовский», 20 — «курносовские», 7 — вклад Климовского и 2 — Нехая, что само за себя говорит о колоссальном объеме свершенного Андреем Леонидовичем труда.

Когда эта третья (а на самом деле четвертая) и, увы, последняя книга в обозримой на 310-летнем поле существования музея последовательности воспоминаний-исследований о ЦВММ: Огородников — Корчагин — Морозова — Нехай (с Ларионовым) стала доступной, то есть вышла в свет, рукопись нашей с вами настоящей книги уже была создана.

Поэтому этот капитальный труд детальнее будет рассмотрен в возможной нашей следующей книге «Санкт-Петербург. Хроники Центрального военно-морского музея №2».

«Поверхностное и поверхностность» — поверхностное мышление и поверхностность знаний в 21 веке, по выражению нынче модного ученого в области нейронаук, психолингвистики и теории сознания Татьяны Черниговской, является характерным и даже неизбежным в век «высоких скоростей». Вступаем в картежный (или карточный?) двадцать первый век (ведь «очко»).

Имея редкое расхождение с мнением Черниговской (то есть в большей части мы с ней согласны), мы тщим в своей самоуверенности возможным, проходя, согласно Черниговской, «поверхностно и вскользь» мимо предмета судьбы ЦВММ на фоне событий трехсотдесятилетней толщины, делать глубокие, точечные поисковые разведочные пунктирования, в надежде при достаточном количестве погружений в тему создать для читателя и самих себя нечто целое, общую трехмерную картину во времени, проходяще-происходившего с музеем и в музее в волнах истории и современности. Насколько это нам удается — судить любознательному читателю. Но «целостность, летящая по орбите времени» — также один из главных интересов, движущих нас в этой книге. А фамилии (начиная от Нехая до последнего гардеробщика в музее), мешавшие или помогавшие, как нам сегодня кажется с наших временных мест 2018—2019 гг., всегда тенденциозных и быстро теряющих историчность, объективность… фамилии эти канут в Лету, как и сами авторы-исследователи, отличающиеся от «фамилий, мешавших художнику» лишь только тем, что видели разную красоту многообразного мира. Всегда есть возможность сказать себе: «А мы напишем другую книгу!» — что было вынесено в незримый эпиграф к нашей книге. А и напишите другую книгу о ЦВММ, и тогда книг о ЦВММ будет больше.