Гвидо Кнопп - CC – инквизиция Гитлера

Многие из них после экзекуций заглушали свою совесть алкоголем. И только единицам удавалось выйти из-под влияния коллектива и отказаться от дальнейшего личного участия в массовом истреблении людей. Возможно, они и подвергались насмешкам. «сотоварищей», однако нет документальных доказательств того, что «отказники» несли какие-либо серьезные дисциплинарные наказания.

Иногда личное участие в расстрелах могло осуществляться даже на добровольной основе. Узнав о такой возможности, штурмбанфюрер Эрнст Элерс так отреагировал на предстоящую экзекуцию: «Эта новость была для меня как удар обухом по голове, и я не мог взять в толк, как такое распоряжение стало возможным. Я ломал голову над тем, как уклониться от предстоящей операции. И наконец решил обратиться к начальнику — шефу оперативной группы Небе с просьбой освободить меня от обязанностей командира расстрельной команды. Небе пошел навстречу моему желанию и взял меня в штат своей группы».

Бывший обвинитель на Нюрнбергском процессе Бенджамин Ференц говорит по этому поводу: «Нельзя полностью отвергать аргумент отказа от выполнения преступных приказов. Однако многие преступники совершали убийства с такой скрупулезностью и даже сами устраивали погони за убегающими жертвами с таким рвением, что этот аргумент во многих случаях не выдерживает критики».

А как воспринимались экзекуции теми, кто не входил в узкий круг нелюдей? Как относились солдаты вермахта к массовым расстрелам? Почти повсеместно они становились свидетелями репрессий против еврейского гражданского населения, видели расстрелы вблизи деревень, наблюдали за истреблением людей, которым занимались немцы, одетые в военную форму. Они также не могли не замечать, что убийцы носили такие мундиры и воинские знаки, которые отличались от формы одежды и знаков различия личного состава вермахта.

О своей первой встрече с эскадронами смерти оперативных групп СС вспоминает бывший офицер Петер фон дер Остен-Закен: «Это были не солдаты вермахта, а специальные подразделения СС. Вскоре после занятия населенного пункта частями вермахта, там стали сгонять евреев на базарную площадь. Ужасное зрелище. И многие солдаты, которые все это видели, не могли понять сути происходящего. Они говорили: «А что это все значит? Что это за дела? Пусть только нас в это не впутывают!»

Такое негативное отношение можно было тогда наблюдать даже среди рядового состава. Но, естественно, говорить обо всех не приходится, потому что многие относились к этому безразлично».

Карл-Гейнц Дроссель, бывший ефрейтор 415-го пехотного полка, был потрясен до глубины души расстрелом, который проводили эсэсовцы в Дагде (Литва): «Я видел мальчика, вероятно, лет шести, который все порывался пойти направо. Думаю, там стоял его отец. Тогда стоявший за ним человек выстрелил мальчику в затылок и пинком сапога сбросил его тело в яму. Этого я вынести не мог. Образ того маленького мальчика и сегодня не дает мне покоя».

Дроссель сделал для себя выводы из пережитого — позже, в Берлине, он спас от ареста гестаповцами еврейскую семью.

Почти повсеместно солдаты вермахта привлекались при проведении массовых расстрелов в качестве «тылового вспомогательного персонала», то есть для оцепления и прикрытия мест проведения экзекуций. Они становились свидетелями, а зачастую — и соучастниками.

Одни смотрели на это с ужасом, другие — с отвращением, и только единицы протестовали. Едва ли кто-то интересовался причинами происходящего. Немало было и таких, кто ничего не слышал о творимых преступлениях, поскольку постоянно был занят тем; чтобы сохранить собственную жизнь. И опять-таки находились другие — горячо одобряющие кровавые зверства оперативных групп. Они улюлюканьем подзадоривали убийц и унижали беспомощных жертв даже в последние минуты их жизни. А иногда солдаты сами занимались разбоем и убийствами, часто без всякого на то приказа.

В их письмах к родным мало сведений об первом периоде истребления евреев. Однако, когда солдаты приезжали домой на побывку с фронта, то, естественно, рассказывали об этом в узком семейном кругу. Так постепенно просачивалась в народ правда о массовых расстрелах на Востоке.

Между тем экзекуции оперативных групп СС принимали гигантские размеры. «В ходе крупных боевых операций войск проведен ряд карательных актов возмездия, — говорилось в «донесении по существу» оперативной группы «Ц». — Самое значительное мероприятие такого рода осуществлено сразу после взятия Киева. В нем были задействованы исключительно евреи со всеми членами своих семей».