Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Если бы различие было только в этом, они уж как-нибудь сумели бы преодолеть инстинктивное классовое отвращение и договориться. Но различие было куда более глубоким, на уровне основной идеи. Исходная идея коммунистов нам хорошо известна. Она родилась из ненависти солдат, брошенных в окопы первой мировой войны, и хорошо укладывается в строчки Интернационала: «Весь мир насилья мы разрушим…» — и далее по тексту.

Что же касается социал-демократов, то они всегда видели себя в доходной и выгодной роли посредников между капиталистами и рабочими, цель которых — примирить и сгладить противоречия, существующие между трудом и капиталом. Когда же ситуация обострялась, и, чтобы не оказаться между молотом и наковальней, надо было выбрать одну сторону, они всегда выбирали капиталистов. Если надоело копаться в прошлом, можем вспомнить нашего современного «Бебеля» Ивана Рыбкина.

С этими, что ли, следовало объединяться Сталину? Перефразируя известную загадку сфинкса, они могли бы спросить: «Предам ли я тебя, как предаю всех?»

Впрочем, было одно исключение. В 1935 году Коминтерн объявил политику Народного фронта — объединение в один блок коммунистов, социалистов и буржуазных демократов для прихода к власти. Однако эта политика преследовала только одну, вполне конкретную цель: поставить у власти во Франции правительство, готовое подписать с СССР договор о военном союзе, поскольку после прихода Гитлера к власти был нарушен баланс сил и СССР оказался в полной изоляции.

И то ничего не вышло: хитроватый и подленький «этический социалист» Блюм политический договор подписал, а от военного отказался, аргументировав это (!!!) тем, что «руководители советского генштаба поддерживают подозрительные связи с Германией». Но к этому заявлению Блюма мы еще вернемся.

Как в российских, так и в германских верхах все время боролись две группировки: одна, нацеленная на сотрудничество России и Германии, и другая — прозападная. Время близости, когда политику определяли немецкие русофилы и наши германофилы, постепенно, но неуклонно сменялось временем холодности, неприятия, вражды, войны.

До сих пор толком неизвестно, кто в советском политическом и военном руководстве являлся сторонником, а кто противником сотрудничества с Германией. Некоторые сведения об этом содержатся все в той же книжке Манфреда Цейдлера. Однако сведения эти тоже еще вилами по воде писаны, поскольку базировался автор большей частью не на достоверных источниках, а на догадках разведчиков и впечатлениях дипломатов.

Среди политиков и дипломатов на начальном этапе сотрудничества явными германофилами были Троцкий, Склянский, Розенгольц и Радек, затем к ним присоединились Чичерин и Крестинский. Но, поскольку контакты в основном осуществлялись среди военных, да и пишем мы в первую очередь (хотя и не только) о военных, то армейскими связями мы и займемся.

…В феврале 1931 года немецкий посол Дирксен дал в помещении посольства ужин в весьма узком кругу. В качестве гостей присутствовали нарком Ворошилов, начальник вооружений РККА Уборевич и бывший руководитель Политуправления РККА, а в то время нарком просвещения Андрей Бубнов. Их сопровождал заместитель наркома иностранных дел Николай Крестинский. Это был первый в истории визит Ворошилова и Бубнова в какое-либо иностранное посольство.

Два года спустя, в январе 1933 года, в немецком посольстве вновь состоялась встреча, в которой участвовали Ворошилов, начальник генштаба Егоров, начальник вооружений Тухачевский, нарком иностранных дел Литвинов и секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе. По итогам встречи немецкий посол Дирксен охарактеризовал своих гостей как «честных и открытых сторонников прогерманской политики Советского Союза».

Никаких особых открытий Дирксен не сделал. Нарком обороны Ворошилов впервые показал себя германофилом еще весной 1929 года. Уборевича, про которого Дирксен писал, что он «самый позитивный друг Германии здесь в стране», руководство рейхсвера давно считало основным сторонником советско-германского взаимодействия из числа военных. Таков же был и Крестинский, которого в конце 1928 года Уборевич в письме к Сталину назвал лучшим знатоком немецкой армии. Тухачевский тоже давно уже считался ярым германофилом. Он не уставал повторять о необходимости военного сотрудничества СССР и Германии. В 1925 году он возглавил советскую военную делегацию на осенние маневры рейхсвера, после этого неоднократно бывал в Германии, встречался с видными чинами германской армии, присутствовал на маневрах.