Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Театр, утверждал Гоголь, – это кафедра, он должен отстаивать мораль, нравственность, нормы поведения. А если предметом экспериментов новомодного режиссёра, пусть даже очень талантливого, становится то, что искусством не является, если спектакль проповедует духовный распад или разврат, то общество должно как-то защищаться от этого?

– Безусловно. В русской традиции театр – это и кафедра, и место, где обсуждаются сложные социальные, нравственные и эстетические проблемы. Но не ради развала социума, насаждения хаоса, а, наоборот, ради поиска гармонии, преодоления болезненных состояний. Могут сказать, допустим, что театр Серебряного века тоже был депрессивным, упадническим и даже извращённым. А какие шедевры созданы! Да – создан. Но потом жахнула революция, вся страна превратилась в пепелище. Мы что же, этого хотим? Зачем? Мы это уже проходили.

Театр – это очень чувствительная сфера, и если мы видим, что в нём преобладают разрушительные тенденции, надо что-то противопоставить этому. Мы должны эти интенции преодолеть ещё тогда, когда они витают в информационном, культурологическом пространстве, потому что когда они опустятся в политику и социум, будет поздно.

– Юрий Михайлович, в условиях, когда нефть и рубль стремительно дешевеют, а жизнь дорожает, многие вновь заговорили о том, что в ближайшем будущем нам всем мало не покажется. По вашим ощущениям – есть ли сегодня повод для паники?

– (Задумывается.) …Тут всё зависит, как смотреть на ситуацию. Если в отрыве от происходящего в мире, то, конечно, ничего хорошего в этих процессах нет. Евро за 60 рубликов – это круто! Но если воспринять эти обидные потери, как неизбежные трудности (а такие всегда случаются, если страна отстаивает свои интересы в исторических масштабах), то ничего сверхординарного не происходит. Во-первых, когда в 91-м страна распадалась, бытовые лишения были куда серьёзнее. Помните ту дикую инфляцию, сожравшую все сбережения? Нас просто обобрали. Но Чубайса никто за это не линчевал и не собирается. Во-вторых, надо объяснить: без волевых поступков России, за которые мы расплачиваемся «санкциями», русское население в Крыму и Новороссии уже прижали бы к ногтю или уничтожали как вредителей-колорадов. Дустом! Уничтожали бы наших соотечественников только за то, что они оказались вне пределов России в результате преступного раздела Советского Союза. Надо, наконец, объясниться: Горбачёв и Ельцин нанесли колоссальный урон нашей государственности, развалив СССР по административным границам. Если затеяли цивилизованный «развод», то уж будьте любезны: с какими территориями вошли в Союз, с теми же и на выход! А принадлежность земель, приклеенных по административно-политическим гешефтам, определяется плебисцитом. В итоге и Абхазия, и Южная Осетия, и Приднестровье, и Крым, и Новороссия с самого начала пошли бы к нам, то есть, к себе домой. Сомнений нет! И Россия сегодня просто восстанавливает историческую справедливость, точнее не мешает этому, как делала в 90-е годы при либералах, вроде мистера «Да-с» – Козырева.

Процесс осложняется тем, что на Украине сейчас идёт бурный этногенез, явление тектонического порядка, оно как извержение вулкана. Можно злиться на вулкан, ненавидеть его – но это природа. Однако извержения, как и этногенез, тоже бывают разные. Есть такое понятие – «конституирующий чужой». Это когда группе населения для того, чтобы обособиться, нужно кого-то себе противопоставить. На Украине в качестве «чужого» избрали Россию и русских. Кроме того, украинский этногенез принял самую чудовищную форму – фашистской агрессии и этноцида. Вот это самое страшное! И начинаешь задумываться: что ужаснее – падение рубля или гибель тысяч русских людей под битами «украшистов»? И понимаешь, что это несопоставимые вещи.

– Извержения вулканов и прочие природные катаклизмы часто можно предсказать. А можно ли было как-то предвидеть то, что происходит с Украиной сейчас?

– С 2001 года, как я возглавил «Литературную газету, мы постоянно писали о том, что на Украине происходит формирование русофобского государства. Сейчас вышел двухтомник моих интервью, которые я давал в разные годы. Готовя тексты к изданию, я обратил внимание, что тема Украины в моих ответах, мысль о том, что там происходят опасные вещи, звучит постоянно с начала 90-х. А я не политолог, не экономист, не этнолог. Почему я, человек, занимающийся литературным трудом, предчувствовал, а те, кто напрямую отвечал за эту сферу, не прочухали? Лет 6-7 назад я пришёл в кабинет очень высокопоставленного чиновника, отвечавшего за национальную политику, и обратился за помощью. У нас закрылось от безденежья приложение «Евразийская муза», которое поддерживало прорусских деятелей в СНГ, на той же Украине. В ответ на просьбу я получил отказ: «Мне абсолютно по барабану настроения прорусской интеллигенции вне границ России». Такие вот чиновники вели политику подкармливания русофобов на евразийском пространстве, накачивая этническую спесь дармовым нашим газом. Давно пора начать называть вещи своими именами. При коммунистах за провалы виновные несли наказание. Их имена знали. В последние четверть века все провалы России безымянные. Позорно прохлопали судьбу братского народа – и хоть кого-нибудь прилюдно пожурили?