Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– А по России?

– Думаю, где-то в 35-40 театрах. Это много. Я могу сказать без ложной скромности, что никого из современных драматургов так не ставят. Тем паче на большой сцене.

– Вы всегда любили в прежние годы по провинции ездить…

– А я и сейчас езжу. Вот мы с женой Натальей посмотрели «Как боги» в Туле, в Белгороде, во Владикавказе, в Ереване, в Пензе. Побывали в Венгрии, они поставили «Хомо Эректус» – очень смеялись венгры. МХАТ свозил «Грибного царя» в Китай. И там был смешной разговор. Вообще в Китае я весь переведён, меня там любят.

– Почему?

– Им интересно то, что я пишу. Там много китайцев, которые по-русски говорят, которые учились у нас – они подходят и говорят: какие вы счастливые, у вас со сцены можно говорить о коррупции, о злоупотреблении властью, можно критиковать власть, можно иронизировать, смеяться даже над ней, сердечной. Я спрашиваю – а у вас нельзя? Нет, отвечают, нельзя. Зато у вас, говорю, коррупционеров расстреливают! – Улыбаются и кивают: Да, расстреливают, но со сцены нельзя…

– Какие, Юрий, у вас смешные разговоры.

– А жизнь вообще – штука смешная. Если бы не смерть в конце…

– А сами себе на юбилей вы что подарили?

– Скорее – читателям. 13 ноября издательство АСТ представит первый том моего десятитомного собрания сочинений, которое будет выходить в течение трёх лет. Выходит сборник моих пьес «Как боги» – семь пьес о любви. Заканчиваю новую пьесу для Театра сатиры. И ещё – новый роман, который выйдет в будущем году в издательстве АСТ и в сокращении в двух номерах журнала «Москва». Роман, я думаю, вы прочитаете с особым интересом.

– О чём он?

– Как всегда, о человеческих отношениях, о любви… Но действие происходит в журналистской среде. Меня интересует судьба журналиста, который в конце 1970-х – в начале 1980-х пошёл в поход за правдой, за честным словом – и где он оказался сейчас.

Но события происходят в двух временных пластах. Это 1988-й – разгар перестройки – и сегодняшний день. И вообще это роман о перестройке. Эта эпоха в литературе не отражена по-настоящему. Говорить о перестройке во время самой перестройки было непросто. Мы написали с Евгением Габриловичем, классиком советского кино, сценарий о перестройке в 1987 году. И на Мосфильме его тогда закрыли. Потому что наш прогноз о том, что происходит в обществе и чем всё закончится, был неутешительный, хотя абсолютно точный – всё потом подтвердилось.

– Так вы всё знали?

– Нет, это нас художественная логика к этому привела. Мы ничего не знали. Главную роль должна была играть Ирина Муравьёва, а снимать – её покойный муж Леонид Эйдлин. Но четвёртое объединение Мосфильма под управлением В. Наумова, смелого, когда надо Сталина в Тегеране застрелить, просто испугалось, вышел большой скандал, нас обвинили в подкопе под перестройку… Габрилович был потрясён до основания и больше не написал ни одного сценария. Я, молодой и жизнерадостный, оправился и пошёл дальше, поняв: когда люди бьются за свою свободу слова, они попирают чужую свободу слова. Как преодолеть это противоречие – не знаю… Может соображу, пока буду ждать следующего юбилея, о котором, я надеюсь, мы поговорим, если даст Бог…

Завтра у писателя, поэта, драматурга, главного редактора «Литературной газеты» Юрия Полякова юбилей. Накануне мы поговорили, что он для него значит.

– Юрий Михайлович, вы довольны собой 60-летним?

– Шестьдесят – это два раза по тридцать. И всё зависит от того, как ты себя чувствуешь во вторые тридцать лет. Если как в первые, то порядок. В начале жизни думаешь, успеешь всё. Но со временем список того, что можно сделать, сжимается. А потом понимаешь: вот этого ты уже никогда не успеешь.

– Что, например?

– Я много лет хотел написать книжку о Лескове. Всё откладывал. И когда, наконец, сел за неё, то понял, при серьёзном подходе потребуется лет пять-семь: поработать в архиве, систематизировать материал, осмыслить, а потом уже писать… Я же не скоросшиватель, а писатель. Вот один литератор накатал уже десяток писательских биографий, по сути, ни в одной не разобравшись. Ещё появилась мода нанимать «помощников», а точнее – литературных негров. Когда это делал восьмидесятилетний Дрюон, понять можно. Но когда к такой «помощи» прибегает брутально-популярный молодой прозаик… Извините, это то же самое, как на свою первую брачную ночь звать дублёра! Мне, чтобы создать настоящую книгу, надо отложить остальное. А что – остальное? «Литературную газету» не отложишь – каждую среду она должна прийти к читателю. Театр сатиры, где десятый сезон с успехом идёт мой «Хомо Эректус», ждёт новую комедию. Театр Армии, где на аншлагах играют мою «Одноклассницу», тоже ждёт. Дописываю роман «Любовь в эпоху перемен». Обсуждаю с продюсером экранизацию «Гипсового трубача», готовлю к публикации свои армейские письма. Книга так и будет называться «Сто писем из казармы». Когда писать про Лескова? Но тут вдруг узнаю, что за него взялась одна прибукеровская сочинительница. Бедный Николай Семёнович! Надо писать!