Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Вероятно, кто-то ради карьеры и ломает своё естественное половое влечение. Мне их жаль… Проблема, кстати, не такая уж и новая, если вспомнить гневное письмо Пушкина барону Геккерену, приёмному отцу Дантеса: тогда в высшем свете было принято усыновлять юных любовников. На самом деле, мой новый роман не о сексе в СССР. Это ироническое название, и за ним стоит знаменитая фраза на телемосте СССР—США конца 80-х годов. Наша советская труженица сказала, что секса в СССР нет… Все в студии, помню, засмеялись, и конец фразы потонул в хохоте. А ведь полностью фраза звучала примерно так: у нас секса в СССР нет, у нас в СССР любовь…

А ведь, вообще-то, она была права. Во времена моей советской молодости отношения между мужчиной и женщиной были бескорыстнее, в них гораздо меньше участвовали деньги, материальный интерес, хотя всякое случалось. Молодёжь любила стихи Андрея Вознесенского, который обличал расчётливую невесту: «выходит замуж молодость не за кого, за что, выходит замуж молодость, за модное манто…» Кстати, жена самого Вознесенского была значительно старше поэта.

Блудила ли номенклатура? Полагаю, гораздо меньше, чем творческая интеллигенция и диссиденты. Некогда. Работали от темна до темна. Бывал ли я в номенклатурных банях? Бывал, но девушек ни разу там не заставал, увы. Как правило, там собирался мужской коллектив правильной ориентации. Пили, сознаюсь, много. И водка, и пиво, и вобла – всё это было, грешен…

Я, кстати, описал в романе эпизод выездной учёбы, где как раз парни и девушки резвятся в общем бассейне. Для одной трепетной комсомолки, приехавшей осваивать премудрости организационной работы, это закончилось замужеством. Сегодня советские времена демонизируются, опошляются. Но ведь молодость – это всегда увлечения, романы, страсти… Что в этом плохого? Зов молодой плоти. А вот 1990-е годы прошли уже под знаком какого-то чудовищного блуда, причём, гордо выставленного на показ, чуть ли не в телеэфире… Вспомните, падение одного из наших генеральных прокуроров было связано именно с показом по телевизору купания в бассейне с наёмными наядами.

– С человеком, похожим на Генерального прокурора.

– Разумеется, похожим… Но такова была атмосфера афишированного дорогостоящего греха. В романе «Небо падших» я описываю этот разгул, когда у людей появились первые шальные деньги. Вчера ты был простым инженером, а сегодня у тебя чемодан зелени, за которую можно воплотить любую эротическую грёзу. Плохо это кончилось, старые семьи распались, новые, построенные на коммерческой основе, тоже оказались ненадёжными.

А что же касается однополых связей, то их намеренно сделали модными, и мы в этом смысле вернулись к Серебряному веку. Сейчас об этом особо не говорят, но искусство начала 20-го века эстетизировало гомосексуальные отношения. Вспомните Марину Цветаеву и Софью Парнок, Михаила Кузмина, других авторов Серебряного века. Это считалось признаком избранности, «голубая кровь». Кстати, в 1920-е однополая любовь в верхушке большевиков тоже не была редкостью. Иногда в зависимости от наклонностей руководителя «голубели» целые наркоматы.

Часто пишут про половой ригоризм сталинской эпохи и про то, что он был навязан советскому искусству. Это правда, но не вся. Сначала-то была попытка сексуальной революции в «избяной Руси», разрушения традиционной семьи и половой морали. Это являлось важной частью программы «Мировой Коммуны». Огромным тиражом издавалась «Эротическая азбука» Сергея Меркулова, знаменитого скульптора, автора памятника Тимирязеву на Никитской площади. Эти картинки, где каждая буква состояла из мужских и женских голых тел, сплетённых в половые комбинации, в том числе и гомосексуальные, раздавались населению, в основном молодёжи, для борьбы с буржуазным ханжеством. Секс культивировали как вид спорта, а детей, мол, воспитает государство.

– Получается, эта бацилла пришла на Запад из России? И рикошетом возвращается к нам?

– Нет, сначала она пришла в царскую империю с Запада. Вспомните антинигилистические романы Лескова. А после революции половая вседозволенность поддерживалась, даже насаждалась советским государством, точнее, частью правящей верхушки. Коллонтай, одна из высших советских чиновниц, пропагандировала и осуществляла в личной жизни теорию «стакана воды». То есть, удовлетворить сексуальные желания с новым партнером – то же самое, как выпить стакан холодной воды в жаркий день. Ничего предосудительного. Потом поняли, что с таким обществом, где все пьют «стаканы воды» со всеми, ничего путного не построить. Отсюда строгости в отношении «бытового разложения» с конца 1920-х. За бытовуху вычищали из партии на раз! А куда деваться? Страну захлестнула волна венерических болезней, семьи распадались, едва образовавшись, царила безотцовщина, безобразничали толпы беспризорников… Группа Сталина, кстати, с самого начала стояла за «традиционные ценности», и это, думаю, одна из причин её победы над троцкистами. Надоел людям разврат под серпом и молотом. Эротизм из искусства был выметен железной метлой. «Тёмные аллеи» в советской литературе начала 1930-х годов уже были невозможны, а в 1920-е были ещё возможны. Взялись и за однополые пристрастия, появилась жёсткая статья в Уголовном кодексе. А что ж вы хотите, если даже «за колоски» сажали!