Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Надо ли бороться со злом?

– Зло, увы, непобедимо. Заметьте, Бог, если верить Данте, не испепелил Люцифера в прах, а лишь заморозил. Зло можно только сдерживать. Чем и занимаемся.

Позвонив нашему давнему герою, которого с ушедшим режиссёром связывали совместная работа и дружба, мы произнесли его фамилию так же, как произносил её Станислав Сергеевич – с ударением на «я»:

– Это ПолЯков?

– Да, да.

– Юрий, мы прочитали вашу статью памяти Станислава Говорухина в «Литературной газете», она называется «Человек, который не опаздывал». Публикация нас растрогала. Здесь такой живой образ, и к тому же – какой-то «не причёсанный». Так обычно пишут только о живых…

– Я вспомнил какие-то эпизоды из нашей совместной работы со Станиславом Сергеевичем. Например, историю создания пьесы «Смотрины» для Михаила Ульянова. Я даже, по-моему, её как-то радиослушателям и читателям «Комсомольской правды» рассказывал.

– Да, было такое дело.

– Но есть и эпизоды, которые я раньше не вспоминал. Например, как был доверенным лицом у Говорухина, когда он «тягался» с Путиным. (На выборах в 2000 году, когда Владимир Путин впервые был избран Президентом России, а Станислав Говорухин тоже был в числе кандидатов на этот пост. – Авт.)

– Скорее, Говорухин тогда с Зюгановым соперничал. Вы у Зюганова отобрали полпроцента, видимо…

– Не знаю, у кого мы отобрали полпроцента. Чуть больше. Но формально, поскольку лидером гонки был Путин, мы были его соперниками. Точнее, Станислав Сергеевич. Помню забавный эпизод. Говорухин, когда началась гонка, поскользнулся, по-моему, в бане, и сломал рёбра. Попал в больницу. Не мог присутствовать на дебатах ни на радио, ни на телевидении. И выставил меня. Я ходил на все эти дебаты и выступал от имени кандидата в президенты Говорухина. Мы, правда, не говорили электорату, с каким диагнозом он госпитализирован. Сообщали многозначительно: получил травму… Я постепенно так вошёл во вкус, что начал уже себя ощущать кандидатом. А поскольку наши политические взгляды с Говорухиным несколько разнились, то я не совсем точно выражал его позицию. Он всё-таки ближе к либералам-интернационалистам: сказывалась и его молодость в многонациональной Одессе, и его круг общения. Вяземский, когда его спросили, какие были политические взгляды у Пушкина, ответил, что Александр Сергеевич был либеральный консерватор или, если хотите, консервативный либерал. О Станиславе Сергеевиче можно сказать почти то же самое.

С одной стороны, он был консерватор и советский патриот. Но круг общения у него в основном был либеральный. С русской имперской идеей Говорухина мало что связывало, на фильм «Россия, которую мы потеряли». А я как раз в то время уже склонялся к русской консервативной идее, о чём и лепил в эфире и на дебатах, которые транслировали центральные каналы.

– Так вы ему помогли или навредили, Юрий, честно нам скажите?

– Я до сих пор не знаю. Но закончилось тем, что после очередных дебатов в эфире он мне позвонил из больницы и закричал: все, больше ты не скажешь ни слова, не могу слушать ересь, которую ты несёшь. Я завтра сам выхожу.

Хватит! Он досрочно выписался из больницы и в последние неделю-полторы уже сам за себя агитировал. В результате мы набрали грандиозные полпроцента. Чуть больше. Слава богу, история подарила России шанс в виде президента Путина.

– Ваши воспоминания в «Литературке» – с грустинкой, что вот ушёл человек, большой художник, который много чего недоделал, в том числе и с ПолЯковым вместе. Что у вас какие-то планы были…

– Мы довольно много общались. Были проекты, в которых Станислав Сергеевич предлагал мне участвовать. Он звал меня в соавторы сценария, когда готовился делать ремейк знаменитого французского фильма «Лифт на эшафот». Я даже придумал несколько сюжетных ходов, которыми он не воспользовался. Но в результате я отказался от предложения, не понимая, зачем тратить силы на ремейки? У нас масса своей хорошей литературы, есть удивительные сюжеты из реальной жизни. Так и оказалось: фильм был снят и прошёл стороной. Участвовал я и в его проекте «Любовь в ритме jazz». Он иногда обращался ко мне за какими-то советами, проверял свои ощущения и оценки. Название – «Любовь в ритме jazz» – мы с ним вместе придумывали, но я ему сразу сказал, что вся эта история, по-моему, слишком придуманная. Да и джаз тут ни при чём. Он даже немного обиделся.