Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– С другой стороны, театр должен иметь право, так же как и любой художник, на эксперимент. На попытки искать новые средства выражения.

– Правильно. 25 лет искали. Но тут как раз: кризис, цены на нефть упали, санкции ввели, денег стало мало… Государство очнулось: давайте всё-таки как-то поэкономнее будем, хотя начинать экономить, по-моему, надо с «золотых парашютов» чиновников. Тем не менее, правильно сказал В. Мединский примерно так, выступая на ТВ: «Почему у вас, господа худруки, на 10 премьер 9 провалов? Может быть, что-то у вас неправильно в театре? Может быть, художественный руководитель просто не понимает, что интересно зрителям?» Лично я думаю, Станиславский просто застрелился бы из наследственного пистолета, если бы у него из десяти премьер девять проваливались. Да, эксперимент предполагает неудачу, и театр – своего рода лаборатория. Но лаборатория не может быть размером с Нижнетагильский металлургический комбинат. Куда горы неудавшегося железа девать будем? На металлолом? А в театре у нас именно так и происходит…

– Существует позиция, что не всегда «голосование ногами» может быть критерием художественности. А некоторые даже считают, что народ не имеет права судить, хорошо это или плохо. Потому что он ничего в творчестве и новаторстве не понимает. В пылу полемики была даже такая реплика: а кто такой вообще этот байкер Хирург, который осмеливается выносить какие-то свои рецензии, давать оценки произведениям искусства?

– Хирург – зритель. Если речь идёт о вашем домашнем театре, тогда никаких претензий. Если бы в театре была одна только сцена, без зрительного зала, тоже вопросов нет. Обэкспериментируйтесь! Но театр – это зрелищное учреждение. И есть зрительный зал. Есть права худрука и труппы, но есть и права зрителей. Есть права общества, которое может спросить жёсткими устами того же Хирурга: вот этот спектакль, он обогащает духовно или развращает? Для некоторых постановщиков, вроде Богомолова, я бы вернул телесные наказания, причём бить лучше папками с бухгалтерским отчётом.

– С другой стороны, реакция зрителя тоже может оказаться за гранью приемлемого. Хорошо, если он просто ушёл, может не просто прийти, а устроить дебош около сцены.

– И устраивают…

– Или облить мочой фотографии, как это произошло в галерее с известной выставкой. И это очень не понравилось обществу.

– И обливают… Но об этом «обществу с ограниченной ответственностью» надо было думать раньше, когда революционеры от искусства в 1991 году, обвязав трос вокруг шеи, срывали памятники с пьедесталов, когда выставляли свинью в галерее с надписью «Россия», когда нахваливали кощуниц, устроивших в храме чёртовы пляски. Те, кто теперь рыдают, виноваты сами. Нарисовать гигантский фаллос на разводном мосту – это же круто! И вдруг появились другие: они считают, что круто – повесить чучелко Солженицына на музее ГУЛАГа. Тоже, как ни крути, перфоманс. Не надо было мешок Пандоры развязывать. Конечно, с этим необходимо бороться. И надо сказать, что, в отличие от перечисленных случаев, которые были в 90-е годы, по всем нынешним эпизодам заведены уголовные дела. И люди будут наказаны, как были наказаны плясавшие в храме. Но из них-то наши «передовые ценители искусств» сделали героинь. Вот вам двойной стандарт, типичный для либеральной интеллигенции.

– Возникла хулиганская мысль: а если бы эти ребята, которые пришли с пресловутой колбочкой с мочой в галерею, заявили, что их действие – перформанс, акт искусства, как сделали это Pussy Riot в храме Христа Спасителя. Какая была бы тогда реакция?

– Никакой. В том-то и дело. В книге «Последний советский писатель» есть такой эпизод. Когда я вёл «Контекст», мы обсуждали как раз фаллос, нарисованный группой «Война» на питерском мосту. В студии была Ольга Свиблова и ещё кто-то продвинутый. Я их спрашиваю: «Это, по-вашему, искусство?» Они в один голос: «Настоящее! Да ещё напротив здания ФСБ. Вообще супер!» Тогдашний министр культуры Авдеев даже премию «Войне» отвалил, за что его, кажется, и упекли послом в Ватикан. Тогда я спрашиваю: «А если тот же самый прибор нарисовать на стене музея академика Сахарова, тоже искусство?» «Ну, что вы, – возмутились они, – это хулиганство!» «А почему?» И они поняли, что попались: «Прекратите съёмку, это надо срочно перезаписать!» Я упёрся: «Что сказано, то сказано!» Они побежали к начальству и добились своего…