Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

В 1933 г. после отъезда Ямаока Ким последовательно поддерживал связь с 1933 по 1934 гг. с японским военным атташе Кавабе. С 1935 по 1936 гг. с военным атташе Хата, а с начала 1937 г. с Кавамото — японским военным атташе.

Из полученных указаний от представителей Японского генерального штаба Киму было известно, что он предназначался для особой работы на военное время. Как говорил Кавабе, в период военного времени Ким должен был руководить большим по размаху участком работы и завербованной на этот случай агентурой. Помимо этого, в его задачу также входила парализация контрразведывательной работы НКВД против японцев с тем, чтобы облегчить деятельность разведывательного аппарата японского Генерального штаба [334].

А. Е. Куланов — российский востоковед, писатель, исследователь жизни и деятельности Кима, считает, что судьба этого человека содержит много загадок. С этим сложно не согласиться. Во время войны Ким работал переводчиком в спецпропагандистской организации НКВД в Куйбышеве, оставаясь заключенным. В конце 1945 г. его дело было пересмотрено, срок наказания сокращен до уже отбытого. 29 декабря он был освобожден.

Кроме того, в феврале 1959 г. он был реабилитирован. Необходимо отметить, что проходившая в это время реабилитация была не пустой формальностью, как в 1990-х годах, а детальным изучением всех обстоятельств дела.

Дело Мельникова. В начале 1937 г. был разоблачен еще один резидент японской разведки. 28 апреля Н. И. Ежов сообщил И. В. Сталину о полученных им материалах в отношении заведующего службой связи ИККИ Б. Н. Мельникова, члена ВКП(б) с 1916 г., которые указывали на его причастность к шпионской деятельности в пользу Японии и приверженности к троцкизму. Он просил разрешение на арест Мельникова. Сталин санкционировал эту просьбу, написав резолюцию: «Мельникова и "окружение" надо арестовать» [335].

2 июня 1937 г. Сталину из НКВД СССР был направлен протокол допроса Бориса Николаевича Мельникова бывшего заведующего Отделом Службы Связи Коминтерна. По его показаниям он быт завербован японцами в 1918 г. и с 1924 г. вел активную шпионскую работу в пользу японской разведки. Будучи руководящим работником НКИД, Мельников снабжал японскую разведку шифрованными телеграммами, секретными материалами по рыболовной конвенции и японским концессиям.

За время своей работы в качестве заместителя начальника Разведупра штаба РККА, Мельников выдал японской разведке агентуру Разведупра по Манчжурии, Китаю, Германии, Чехословакии и Ирану [336].

По показаниям Б. Н. Мельникова от 16–17 мая 1937 г. проходили шесть человек [337]. После перепроверки его показаний ставился вопрос об аресте этих лиц [338].

Мельников [339]показал, что в плен к японцам он попал в октябре месяце 1918 г. Его взяли в тайге, примерно в 200 километрах от города Зеи Амурской области, куда отступали части Красной армии. В то время он служил в качестве старшего адъютанта Сибирского верховного командования. Вместе с ним попали в плен: Вележев Сергей Григорьевич; Кларк Павел Иванович и его сын Павел; Фрид (зять Кларка); два брата Матвеевы Николай и Евгений; трое рабочих фамилии, которых он не помнит и его брат Владимир Мельников.

В плену они пробыли два с половиной месяца — с конца октября 1918 г. по начало января 1919 г. После взятия в плен всех их повезли в гор. Зея и некоторое время содержали при штабе полка. Затем отправили в гор. Хабаровск, в штаб дивизии, где всех их японцы завербовали. О процессе вербовки они все делились между собой и решили для того, чтобы освободиться из плена, надо дать согласие на сотрудничество с японской разведкой.

Вербовал всех адъютант штаба дивизии Ямазаки. Он отобрал подписки, которые были написаны по-японски. Устно она была переведена на русский язык. Смысл ее сводился к тому, что вербуемый обязался работать в пользу японцев. Подписывались все своей настоящей фамилией. Ямазаки дал задание Мельникову поехать во Владивосток, связаться с местной нелегальной партийной организацией и освещать ее. Это задание он дал потому, что он знал, что Мельников коммунист. Ямазаки предложил не говорить никому о его пребывании в японском плену, а после установления связи с Владивостокской партийной организацией явиться к японскому консулу во Владивостоке и сообщить ему, что пришел от адъютанта штаба дивизии Ямазаки за получением указаний.

Мельникову было выдано удостоверение от штаба дивизии, в котором было указано, что все его документы отобраны штабом дивизии. На самом деле никаких документов у него при взятии в плен не было и это удостоверение по существу являлось фиктивным. Денег Ямазаки не дал, у Мельникова были свои, которые не были отобраны.