Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

В апреле 1934 г. к жене Лукашевкера приехала Грановская. Она рассказала ему, что уже давно связана с японской разведкой. Перед ее отъездом из Харбина в Москву японец по фамилии Сан-Исига, с которым она была связана по разведывательной деятельности в Харбине, предложит ей по приезде в Москву связаться с ним и поступить в его распоряжение. Сообщила также, что имеет специальное задание взять в свое обслуживание Наркоминдел, где у нее есть хорошие связи.

В первой же встрече с Накаямой было оговорено, что по линии МИДа его главным образом могут интересовать инструкции и указания, посылаемые советскому полпредству в Токио, в консульство в Харбин и уполномоченному в Хабаровск. Также вопросы о поддержке советским правительством партизанского движения в Манчжурии особенно на Восточной линии, о связях с Чжан-Су Ляном и бывшим Ци-цикарским правительством, по вопросам Токийской конференции; в частности, об установленных суммах по выкупу дороги, об отношении к Правительству Пу-И, о рыбалках и вообще все материалы, характеризующие линию поведения советского правительства на Дальнем Востоке. Полученные задания от Накояма Лукашевкер передал Грановской, не упоминая при этом фамилии последнего, так же как не был сказан Накаяме и факт приезда Грановской.

После того как Грановская переехала с квартиры Лукашевкера найдя себе комнату, он встречался с ней четыре раза, во время этих встреч получал от нее материалы, давал задания и передавал деньги. Все встречи с Грановской, происходили у него на квартире наедине.

В начале сентября 1933 г. он получил от Грановской пакет среднего формата, в который были вложены инструкция Советскому Полпредству в Токио по линии поведения и об условиях возобновления дальнейших переговоров о КВЖД, где давался перечень требований правительства СССР. В середине октября 1933 г. получил материалы о перезаключении договора на рыбалки, инструкцию Полпреду в Токио и уполномоченному НКИД в Хабаровске, а также указания Полпреду в Токио об условиях охраны Камчатских берегов.

Во второй половине декабря 1933 г. Грановская передала пакет с материалами о поддержке партизанского движения на Восточной линии КВЖД, указание Генеральному консулу в Харбине, инструкцию по переговорам с командованием Квантунской армии по оплате КВЖД за военные перевозки, о линии поведения в связи с арестом советских граждан в Харбине.

Кроме перечисленных материалов была получена инструкция Советскому Полпреду в Токио о поведении последнего при переговорах с японцами в связи с опубликованными советско-японскими документами по вопросу о КВЖД.

Лукашевкер передал несколько раз Грановской деньги разными частями за выполняемую ею работу, всего около 12.000 рублей [256]

25 апреля 1934 г. Сталину было сообщено об аресте Саввина [257], который сознался в шпионской работе, которую вел, состоя помощником начальника Автобронетанковых войск Ленинградского военного округа с 1931 г. и руководителем тактики Орловской Бронетанковой школы РККА с 1933 г. Его показаниями устанавливалась шпионская работа бывшего вице-консула в Харбине и консула в Хайларе Н. Е. Орлова заместителя начальника Политотдела 4-го района Закавказских железных дорог. ОГПу считало необходимым его арест и запросило на это согласие Сталина, которое он дал [258].

Саввин на допросе признал себя виновным в том, что занимался военно-шпионской работой в пользу Японии с февраля 1929 г. по день ареста. По его словам, окончив в 1928 г. в Москве восточный факультет военной академии РККА, он устроился работать в органах Госторга в Харбине, желая изучить в совершенстве китайский язык потому, что получить работу по военной специальности не представлялось возможным, так как штаб РККА не давал назначения. Прибыв в октябре месяце 1928 г. в Харбин и, работая в отделении Даль-госторга в качестве члена дирекции, Саввинпознакомился с работавшим там Лукашевкером.

Он встретил в лице Лукашевкера отзывчивого человека, который помог организовать лечение психически заболевшей жены. Часто бывая друг у друга, Саввин узнал, что у Лукашевкера в Харбине живет отец и целый ряд родственников. Это давало возможность Лукашевкеру ориентировать Саввина об условиях Харбинской жизни и иногда помогать ему материально. Задолжав к началу 1929 г. Лукашевкеру 200 иен и не имея возможности их быстро возвратить, Саввин попросил подождать с возвращением долга. Лукашевкер согласился, заявив, что он может даже не требовать возвращения этого долга при условии выполнения одной просьбы, которая заключалось в сообщении ему некоторых сведений о построении и состоянии Красной армии в СССР. Лукашевкер добавил, что он сможет систематически оказывать ему денежную помощь при получении от Саввина интересующих его сведений. Человеком, которому передавались эти сведения, Лукашевкер назвал некоего советского гражданина, который постоянно жил в Харбине. Впоследствии выяснилось, что этот человек, его отец.