Хайнц Хёне - Черный орден СС [История охранных отрядов] [litres]

Однако Гиммлер поступил именно так, как ему не советовал граф. 20 мая 1945 года он нацепил черную повязку на глаз, надел на себя форму унтер-офицера полевой жандармерии и прихватил документы некоего Генриха Хитцингера, внешность которого несколько напоминала его и который был не так давно расстрелян по решению трибунала. В сопровождении нескольких верных людей – Олендорфа, секретаря Брандта, Карла Гебхардта и адъютанта Гротмана – он переправился через Эльбу и попытался проскочить через контрольные посты англичан. Но те были начеку и всю группу задержали 23 мая. В 14 часов дня их отправили в сборный контрольный лагерь номер 031 под Люнебургом.

Когда задержанные были доставлены в лагерь, его комендант капитан Том Сильвестер обратил внимание на троих из них. Как он потом рассказывал, «двое были высокорослыми, а третий – маленький, невзрачный и убого одетый мужчина». Отослав двоих в отдельные камеры, он занялся с третьим. Во время беседы тот снял повязку с левого глаза и надел очки, после чего спокойно произнес: «Я – Генрих Гиммлер».

Сильвестер позвонил в секретную службу, откуда сразу же пришли два офицера. В тот же вечер в лагерь прибыл полковник Майкл Мерфи, начальник секретной службы при штабе фельдмаршала Монтгомери. У полковника возникло подозрение, что Гиммлер спрятал где-то яд, и действительно при обыске у него была обнаружена ампула. Вызванный для обследования врач заметил у него во рту что-то черное. Когда же Гиммлера стали подводить ближе к свету, он резко сжал челюсти… послышался хруст. Цианистый калий подействовал моментально: через несколько секунд Гиммлер был мертв.

Вместе со смертью Гиммлера 23 мая 1945 года закончилась и история охранных отрядов, история «черного ордена». Но лишь немногие из числа руководства СС последовали примеру своего шефа. Это были: убийца евреев Глобочник, принявший яд; главный врач Гравитц, подорвавший семью, а потом и себя двумя ручными гранатами; доносчик на Штеннеса – Конти, повесившийся в нюрнбергской тюрьме; высшие эсэсовские чины Фридрих Вильгельм Крюгер и Прютцман, наложившие на себя руки – один дома, другой неподалеку от лагеря, где находился Гиммлер.

Военные трибуналы союзников и европейские суды привлекли многих гиммлеровских сподвижников к ответственности. Были казнены: комендант Аушвица Хёсс, высшие эсэсовские и полицейские чины Фридрих Йеккельн и Раутер, начальники главных управлений Кальтенбруннер, Поль и Далюге, командиры оперативных групп Олендорф и Науман, почетные фюреры СС Грайзер, Форстер и Зейсс-Инкварт. Большинство же из них остались живы, отделавшись довольно мягкими наказаниями. Так, из 30 высших эсэсовских и полицейских чинов вышли на свободу 16, из 12 начальников главных управлений – 6, из 6 начальников управлений главного управления имперской безопасности – 3, из 8 командиров оперативных отрядов, действовавших в России, – 3. Значительное число командиров, получив различные сроки тюремного заключения, было затем амнистировано.

Некоторым зловещим фигурам из эсэсовской преисподней удалось скрыться. Одним из них был Айхман, на след которого, однако, в 1960 году вышли израильские агенты, через два года похитили и приговорили в Иерусалиме к смертной казни. Из числа оставшихся необнаруженными можно назвать Алоиса Брукнера, Гюнтера, Данекера, Рётке, шефа гестапо Мюллера и начальника концлагерей Глюкса.

Основная масса рядовых эсэсовцев попала в лагеря для военнопленных, и судьба их не шла ни в какое сравнение даже с теми, кто был осужден. В деревянных бараках и союзнических лагерях шли бесконечные дебаты побежденных и разочарованных людей, упрямцев, охваченных стыдом и сломленных. Их мучили совесть и ощущение вины, перед ними вставал вопрос: как же это могло произойти, что молодые люди их поколения могли так просто и даже с воодушевлением превратиться в орудие насилия, верных слуг извращенно понимаемых понятий преданности и чести, стать слепыми исполнителями воли фюрера?

Конечно, при этом находились различные отговорки и даже появилась трактовка коллективной вины всего народа. И в то же время были люди, пытавшиеся разобраться в истоках произошедшего. Видимо, в них самих было заложено нечто, позволившее им без раздумий окунуться в варварство и быть увлеченными безумной идеей власти, характерной для потерявших голову мещан. Перед их глазами, как в кино, проходила история СС, история потерянного поколения, выросшего в условиях черного пессимизма антибуржуазного культа и прельщенного орденом, обещавшим прелести первобытного сообщества на службе якобы гениального человека и благородной идеи.