Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

В XVI веке между Испанией и Англией началась война на море, закончившаяся разгромом испанской Великой Армады английским флотом. Поводом и одной из причин войны было преследование инквизицией англичан в Испании. В связи с этим английская королева Елизавета сначала по дипломатическим каналам заявляла протесты испанскому королю Филиппу II. Он неизменно отвечал, что-де неукоснительно придерживается принципа взаимного признания законов, а Святая инквизиция ему, как светскому главе государства, не подчинена. Тогда, с тайного согласия королевы, англичане во главе с бывшими пиратами (все частные лица и на негосударственных кораблях!) совершили набеги и грабежи городов в самой Испании и в других испанских владениях. Филипп II решил наказать строптивую англичанку Елизавету, официально объявив войну и двинув по морю на Англию громадный флот. Чем дело закончилось, известно.

Принцип взаимного признания законов в несколько измененном виде действует в международных отношениях до сих пор. Например, иски к имуществу одного государства без его согласия на территории другого государства предъявлены быть не могут (так называемый «принцип суверенного иммунитета»). В качестве исключения по принципу взаимности допускается введение одним государством аналогичных ответных мер («реторсии») в отношении имущества другого государства, нарушающего такие международные правила. Только для дипломатического имущества международным правом установлен особый статус. В известной истории с арестом за границей российского госимущества по иску швейцарской фирмы «Нога» все было в соответствии с международными нормами, так как в договоре с фирмой российское правительство в обеспечение сделки само дало разрешение на такие действия.

Аналогичные правовые последствия распространяются на принцип взаимного признания законов и в отношениях между государством и обществом. Фактический отказ государства признавать свои собственные законы в правоотношениях с обществом освобождает общество от обязанности соблюдать их перед государством. Это я выражаюсь наукообразно. Описать, какими словами в народе характеризуют это «дерьмократическое» государство и его правоприменительную деятельность по соблюдению собственных законов – никакая бумага не вытерпит, хотя про нее и говорят, будто она все терпит.

Какой идиот будет считать для себя обязательными законы этого государства, если оно само в лице своих должностных лиц, наделенных государственными властными полномочиями, соблюдает свои собственные законы только тогда, когда ему (или им) это выгодно?! Со всеми вытекающими отсюда последствиями для власти, ее должностных лиц и их обслуги – общественных деятелей-демократов, каких бы оттенков они ни были. Все сказанное полностью относится и к немалой части бывших диссидентов, признавших эту власть демократической и не особо задумывающихся, как реальная правоприменительная практика государства в отношении народа совместима с понятием «демократия».

Советская власть всегда держалась на лжи и произволе, только в эпоху демократии все это приобрело слишком гипертрофированный характер. Лицемерие всегда вызывает у людей ненависть и отвращение. А демократическое лицемерие (как и беззаконие) у нас такое, что с коммунистическим не сравнить. К тому же держится это все сейчас исключительно на милицейском произволе. Из чего, казалось бы, даже западным специалистам по России не очень трудно сделать вывод об отношении к МВД со стороны других силовых структур.

Не являюсь большим знатоком западной политологии, но после первой чеченской войны до меня доходили слухи, что на Западе некоторые специалисты сначала никак не могли понять, почему подразделения армии иногда воевали не с дудаевцами, а c органами и войсками МВД. Впрочем, западные эксперты очень быстро объявили это очередной национальной особенностью. То, что на войну можно списать многое, на Западе кое-как еще понимают, но почему редко какой уважающий себя боец Вооруженных Сил РФ откажется «под шумок» пострелять эмвэдэшников – для них неразрешимая загадка. Потому – «национальная особенность».

Впрочем, подавляющее большинство наших и западных аналитиков даже на такую «особенность» обращать внимания не стало. Так и талдычат про угрозу возврата старого от триединой опасности – армии, ГБ, МВД. Вроде бы очень умные люди, но не стали пересматривать свои постулаты, по которым Ельцин был заложником того же триединого военно-гэбэшно-ментовского чудовища. Все также продолжают подходить к этому сумасшедшему государству с нормальными мерками.