Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

Советская власть жестоко преследовала участников правозащитного движения, но в то же время аппарат не был заинтересован в полном его уничтожении. И это мудро. Если возникнет реальная угроза неосталинского террора, то в первую очередь он должен уничтожить открытых противников режима и только потом обрушиться на его слуг-чиновников. Пока еще есть разгуливающие на свободе инакомыслящие, репрессии чиновникам не страшны. Но день, когда за последним диссидентом захлопнутся двери тюрьмы, может стать последним днем благополучия аппарата и первым днем неосталинизма.

Юрий Андропов, став Генсеком, начал проводить политику, направленную на ужесточение контроля за партийно-государственным аппаратом и на полную ликвидацию правозащитного движения в стране. Есть серьезные основания полагать, что аппарат, противодействуя его реформам, старался аппаратными методами саботировать андроповскую программу борьбы с инакомыслием.

У многих исследователей тоталитарной коммунистической системы не укладывается в уме, как это немногочисленным партийным функционерам, не имеющим в прямом подчинении ни одного человека с ружьем, удавалось держать в стальной узде громадный карательный аппарат и самую сверхмощную во всей истории цивилизации армию. Поэтому возникла уйма заумных теорий и доктрин, доходчиво объясняющих, будто партруководство страны являлось всего лишь ширмой, а вся реальная власть находилась в руках теневых лидеров в армии и ГБ. Подобные взгляды происходят опять же от удивительной неспособности понять наши реалии.

Советская власть всегда была не таким примитивным делом, как представляют себе умники с гарвардскими дипломами, обессмертившие имена свои воинствующей беспомощностью в объяснении нашего тоталитаризма и в предсказании путей его развития. Верхом их творчества, шедевром мирового значения является теория, согласно которой Сталин был душа-человек, умница и либерал, только он вынужденно лавировал среди составляющих его ближайшее окружение извергов, развязавших террор, именуемый по исторической несправедливости сталинским.

Обычно краеугольным камнем партийного руководства обществом считают подбор и расстановку кадров в госаппарате. Это далеко не так. Назначение всех мало-мальски значимых начальников, разумеется, дело очень важное. Но партфункционеры недолго оставались бы в своих креслах, если бы слишком доверялись кадрам, подобранным по своему образу и подобию. Кадровая работа была существенной, но отнюдь не главной составляющей деятельности партии. Власть базировалась на гораздо более хитрых принципах, призванных гарантировать стабильность власти аппарата в целом и ее защиту от всяких неожиданностей со стороны как отдельных чиновников, так и их групп.

Благополучие партийно-государственного аппарата от Генсека до инструктора райкома, от Председателя КГБ СССР до колхозного бригадира основывалась на том, что все сколько-нибудь значимые решения во всех областях жизни могли приниматься только партией в лице ее соответствующего комитета. В этом и заключались высшие интересы советского государства, определяющие принципы организации и деятельности власти. Основой партийно-государственного строительства являлась четко отлаженная система механизмов, включающая множество независимых друг от друга структур, имеющих разрешительно-запретительные, контролирующие и сигнализирующие функции.

Так, решись военный комендант самовольно увеличить количество, качество и активность патрулей на улицах города, об этом сразу же независимо друг от друга просигнализируют, как минимум, военная контрразведка ГБ, территориальные органы ГБ, МВД. Получив сигналы, партия квалифицирует подобную самодеятельность как попытку военного переворота и немедленно примет меры. Принципы партийно-государственного строительства, в отличие от показушных идеологических, являлись не мнимыми, а истинными, соблюдались свято, поскольку малейшие отступления от них карались строго и неотвратимо. Движущей силой властных механизмов была борьба за власть. Так, любой начальник управления в КГБ СССР твердо знал, что не успеет он задумать совершить что-либо за спиной партии, как собственный заместитель сразу настучит на него в ЦК и займет его место.

Именно поэтому и в критические, и в сверхкритические моменты своей истории советская власть была надежно гарантирована от всяких неожиданностей со стороны своих силовых структур. Поэтому не было у нас и не могло быть с их стороны ни одной попытки государственного переворота. Даже при неоднократных массовых уничтожениях высшего и среднего командного состава армии и ГБ. Поэтому партруководство страны никогда не получало от своей доблестной военной разведки вместо портфеля с импортными секретами портфель с бомбой. В отличие от Гитлера. И вряд ли какого советского маршала, объезжающего где-нибудь в Желтых Водах выстроившееся на бескрайней взлетной полосе аэродрома воинство в запыленных голубых беретах, могла терзать мысль: а не спустить ли всю эту рать на своих товарищей по Политбюро? Подобные мысли гонят от греха подальше – не дай Бог, заподозрит кто из ближайшего окружения.