Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

12 марта 2018 года на страницах газеты «Московский комсомолец» была опубликована покаянная исповедь Михайлова под названием «После первого убийства наступает эйфория». Заголовок должен был отпугнуть людей. Но 43-летняя жительница Перми Виктория не испугалась признаний киллера и нашла в своем сердце место не просто для сочувствия, а для любви.

Допустим, Михайлов искренен и в своем раскаянии за содеянное, и в своих чувствах к Виктории. Но из колонии для пожизненно осужденных, где он сидит, до сих пор никто не освобождался. А разве могут быть счастливы супруги, которые видятся всего два раза в год (чаще свидания не разрешаются по закону)? Да и вообще, какой нормальный человек захочет связать свою жизнь (пусть и сугубо официально) с наемным убийцей?

«Спасибо вам! Благодаря вам я нашел свою любовь» — это строчки из письма Михайлова мне в редакцию. А вот передо мной та самая его любовь — очень симпатичная, милая женщина. У Виктории два высших образования, одно из которых юридическое. Женщина долгое время была следователем-дознавателем, а потом стала заниматься бизнесом. Виктория в разводе, у нее четверо детей, взрослые живут отдельно, младшим — три и четыре годика.

— Вы тоже будете думать: мол, наверное, никому не нужна была и потому связалась с заключенным? — спрашивает она. — Обычно все считают, что только невостребованные женщины на такие поступки идут.

— Нет. Но почему все же из всех мужчин вы выбрали осужденного киллера?

— Поверьте, у меня было за кого выходить замуж. Не так давно мне один знакомый сделал предложение руки и сердца. Другой уже несколько лет зовет замуж. Но мне с ними неинтересно. Я бы от скуки умерла. И не важно, что четверо детей. Перед тем, как я познакомилась с Олегом, у меня даже была мысль: «Если не получается влюбиться в россиянина, надо искать иностранца».

— И тут вам в руки попалась газета?

— Да! Я про криминал обычно не читаю, а тут что-то произошло. Прочитала раз, второй. Многое поразило, особенно то, что он единственный из банды написал явку с повинной, а суд это не учел, что он просит прощения у москвичей. Я обратила внимание, что о нем хорошо отзывается начальник колонии. Долго рылась в интернете в поисках информации об ОПГ. О нем почти ничего не нашла.

Я нисколько его не оправдываю. Но он был киллером в кровавые 1990-е. Тогда многие хорошие мальчишки попадали в банды, никто не был застрахован. К тому же я знаю, что многие бывшие бандиты, на чьей совести не меньше душ, потом легализовались, пришли к власти или стали бизнесменами. И к ним сейчас нет вопросов. В общем, я стала замечать, что все время думаю об этом человеке. Решила написать. Сначала себя останавливала: он сидит в тюрьме за такие ужасные дела. А потом все-таки сказала себе: «Напиши ему письмо, раз зацепил. Напиши по-дружески». 9 апреля 2018 года я отослала электронное письмо (куда его адресовать, узнала в интернете). Сразу скажу: никогда не переписывалась с мужчинами из мест лишения свободы.

Через три дня получила ответ. Он меня предостерег, написал, что я, наверное, невнимательно прочитала статью в «МК» и что он бандит. Да вот это письмо, сами посмотрите.

«Здравствуйте, Виктория-Вика! Честно скажу, что был очень удивлен вашему письму. Я ведь не ждал никаких писем после статьи в „Московском комсомольце“ обо мне. Я вообще не ждал никакой реакции на нее от кого бы то ни было.

Я никогда раньше не давал интервью журналистам, это был мой первый опыт общения с пишущей братией. А тут в камеру пришли из администрации, сказали, что хочет поговорить корреспондент „МК“, и я, не знаю сам почему, согласился. Как-то по наитию получилось. Просто захотелось через Еву Меркачёву, корреспондента „МК“, попросить у москвичей прощения за все то горе, что я принес своей „деятельностью“. Получилось то, что получилось.

Вика, я не думаю о вас плохо. Я не имел привычки никого судить, а теперь, когда сам осужден, и подавно. Но зачем вам это, Вика? Может быть, вы что-то не так прочитали обо мне? Я не просто бандит, на моих руках кровь. Надо будет вам еще раз перечитать статью в „МК“».

— То есть он вас как бы побранил за желание вести с ним переписку?

— Да. Думаю: «Ничего себе». Я ему еще раз написала. И потом мы стали постоянно обмениваться корреспонденцией. И потом он просто написал: «Знаешь, замечаю, что смотрю в окошко и жду почтальона с твоими письмами».