Яков Миркин - Правила неосторожного обращения с государством

«Крепко тебя целую, будь здоров. Горячо любящая тебя дочка Маруся».

Таким ребенком можно гордиться. Гордиться отцу, матери больше нет. Рядом сидят «уголовные женщины». Ходатайств и прошений — множество. Помните, у Мисси остались 3,5 пальца? «Писала их большей частью Маруся Беневская. К ней, главным образом, обращались уголовные, и Маруся никогда не отказывала им в этом. Писала <���…> ровным, размашистым и красивым почерком, несмотря на свою инвалидность» [20] Радзиловская Ф. Н., Орестова Л. П. Мальцевская женская каторга 1907–1911 гг. / Женщины-террористки в России // Сост. О. Будницкий. Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1996. С. 527. .

Не беспомощна. Много работает. Всё сама. «Очень привлекательная в общежитии, красивая, с лучистыми синими глазами, белокурыми кудрями, звонким жизнерадостным смехом, она привлекала многих своей личностью, и незаметно некоторые попадали под влияние ее мировоззрения… Что ценнее — пассивное созерцание жизни <���…> или активное участие в ней и борьба, непротивление злу или путь революции …» [21] Там же. С. 520. .

Она думала. Они думали. Много мы сейчас найдем детей 20–24 лет, погруженных в общие идеи, руководящие жизнью?

Лев Толстой взял и написал ей (17 января 1908 г.): «Слушая первую часть письма [22] Письмо было послано брату, а тот взял — и показал Толстому. , я тщетно удерживался от слез и просто расплакался от умиления и радости сознания полного духовного единства с человеком, казалось бы, совершенно чуждым и иного склада мысли. Вы так прекрасно выразили те истинные основы жизни, к[отор]ыми мы все живем, и это выражено было так искренно и так неожиданно, что я, слушая <���…>, испытал самое радостное чувство… Искренно полюбивший Вас» [23] Письмо М. А. Беневской — Б. Н. Моисеенко. 17 января 1908 г. / Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Том 78. Письма 1908. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956. C. 23–27. .

А от нее был ответ — такой же заумный, сладостный: «Вы ошибаетесь, Лев Николаевич, в оценке моего отношения к науке, оно гораздо ближе к Вашему, чем могло, быть может, показаться…» (26 февраля 1908 г.).

Родители должны были бы гордиться ею. Красива, светла, жизнерадостна, выжила. И находится в переписке с Толстым.

У мальцевитянок был Боря, Борис Моисеенко, муж Мисси. Муж — настоящий или нет — никто не скажет. Ушел за нею в каторгу — спасать. Или не только святое? Она пишет в письме: «Венчались в тюрьме в августе 1906 г.».

Венчались — в тюрьме.

А он — кто? Террорист у Савинкова. Номер два в покушении на великого князя Сергея Александровича (февраль 1905 г.). Выслеживал его в Москве. Но не понадобился [24] Савинков Б. В. Воспоминания террориста. Репринт с издания; Харьков: «Пролетарий», 1926 г. Vermont, Benson: Chalidze Publications, 1986. С. 79–100. . Не пойман — не вор. И его выслали, по его желанию, к Мисси, на каторгу в ноябре 1906 г.

Началась их странная жизнь — не вместе. Свидания — по решению генерал-губернатора, при начальнике тюрьмы. Десятки поручений — от всех. Боря — привези, Боря — напиши. «Борис исполняет все наши поручения и покупки» (Мисси, 28 апреля 1907 г.). Хлопоты о ее инвалидности, врачах, ссылке вместо тюрьмы. Живет там же, на Нерчинской каторге, в Горном Зерентуе. И несколько месяцев — рядом с Мисси, у тюрьмы, по особому разрешению.

Страсть? Вот что пишет Савинков: молчалив, непроницаем, хладнокровен. Угрюм. Немногословен. Под угрюмостью могли не заметить его широкой и оригинальной натуры. Смел. Еретик в партии — ни в какие конференции не верит. Верит только в террор [25] Там же. С. 92. .

Но вот его письмо, 16 апреля 1908 г. — нежное, осторожное: «Дорогой папочка! (отцу Мисси!)… Маруся, сохраняя свой обычный цвет лица и свою обычную бодрость — стала несколько потоньше <���…> Побаливает от холодного помещения рука, да выделяются до сих пор кусочки металла на лице и руках, но это безболезненно».

Папочки, папочки, дорогие мамочки! У него тоже был папочка — нотариус в Казани. А у папочки — два сына, оба — террористы.

13 октября 1907 г., Мисси: он «живёт здесь для меня, а со мной даже видеться не может».

На минутку остановимся. Что дальше? Что? Вместе — души, тела?

19 декабря 1907 г., Мисси: «Родители Б. Н. [26] Борис Николаевич Моисеенко. прислали мне <���…> косоворотки и к ним <���…> юбки».

Родители — святые. Невестке, которая не родит.

27 июля 1913 г., Мисси: «С ним и со всеми его родными <���…> отношения самые хорошие родственные… Но супружеских, конечно, не может быть, хотя бы уже по тому, что мы оба любим в другую сторону».