Саймон Кричли - О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Очевидно, что все это совершенно бредово и эмпирически неверно. Когда преданность своей команде впадает в догматизм или переходит к вербальному или даже физическому насилию, то дело уже не только в том, что нечто пошло наперекосяк. Скорее, теряется сама суть футбола. Со своей стороны я попытаюсь сконцентрироваться на присущей футболу рациональности – именно она позволяет страстно болеть за свою команду, при этом проявляя толерантность и понимание к чувствам сторонников других клубов. В тот момент, когда встречаются фанаты противоборствующих команд, начинается спор, часто весьма интересный спор – с обоснованными аргументами и доказательствами с обеих сторон. Футбол – это и есть спор, и смысл моей книги заключается не в том, чтобы урегулировать этот спор, а в том, чтобы описать его и побудить к нему читателей.

Я бы хотел начать с поэтики футбола. Эту идею я позаимствовал у бельгийского писателя и деятеля искусств Жан-Филиппа Туссена. В 2006 году он опубликовал небольшое лирическое эссе «Меланхолия Зидана» (La Mélancolie de Zidane), а в 2015 году появилась книга, раскрывающая его особый взгляд на Кубок мира по футболу [7] Jean-Philippe Toussaint . Football. London: Fitzcarraldo, 2016. . Автор высказывает любопытную мысль, что последний в карьере Зидана уход с поля в финальном матче Кубка мира 9 июля 2006 года был отмечен не столько красной карточкой рефери, сколько черной карточкой меланхолии. Тем не менее я нахожу общий подход Туссена к футболу разочаровывающим, несколько устаревшим и односложным. Английский перевод «Футбола» (Football) Туссена в пух и прах раскритиковал Саймон Купер, утверждающий, что это худшая из когда-либо опубликованных книг о футболе наравне с автобиографией Эшли Коула «Моя оборона» (My Defence) [8] Simon Kuper . Football promises to be a book no one will like and delivers // New Statesman. 7 May 2016; Ashley Cole . My Defence. London: Headline, 2006. Учитывая, как много плохих книг было написано о футболе (в частности, изданных на заказ автобиографий игроков), можно сказать, что Туссен действительно отличился.

По мнению Купера, с которым я согласен, Туссен, ратуя за то, что футбол заслуживает серьезного интеллектуального подхода, игнорирует тот факт, что в мире футбола все более четко проявляется ярко выраженный и детализированный писательский стиль, по крайней мере с 1992 года – со времен «Футбольной лихорадки» Ника Хорнби. Но кажется, Туссен ничего не знает о таких известных журналах, как FourFourTwo и When Saturday Comes (WSC), а также о недавно появившемся, но действительно отличном The Blizzard. Эти издания наполнены поистине увлекательными концептуальными и историческими размышлениями о природе футбола, а заодно на своих страницах они предоставляют гигантский архив материалов по аналитической социологии игры и ее культуре [9] The Blizzard. .

Но когда дело доходит до размышлений о футболе, Туссену, на мой взгляд, в какой-то мере удается обозначить основную проблему – так называемый временной фактор. Я попытаюсь объяснить эту мысль. Футбол открывает особое измерение времени. Нагляднее всего это проявляется, когда мы смотрим игру вживую, с трибуны. В этот момент мы будто пойманы в сети, словно подвешены в напряжении, полностью поглощенные происходящим на поле. Мы пристально следим за игроками, движением мяча, действиями судей, реакцией болельщиков. Каждое мгновение этого настоящего влияет на ближайшее будущее, которое пока неизвестно. Произойти может все что угодно – даже то, что теоретически не может произойти никогда.

Мы всецело вовлечены в игру, внимательно и – я хотел бы акцентировать это слово – вдумчиво наблюдая за ее ходом. Мы стараемся ничего не упустить из виду, с нетерпением ожидая момент моментов, когда на поле произойдет что-то экстраординарное: внезапное ускорение игрока после вбрасывания мяча из аута, быстрый пас товарищу по команде, ошибка защиты, проход нападающего вправо, открытое пространство – удар! Го-о-ол! Где-то на трибуне вспыхивает петарда, над головами ликующих болельщиков клубится красный дым. Люди – приличные, взрослые, умные, серьезные, некоторые очень солидные, с хорошей карьерой и в почтенном возрасте – в едином восторге целуются, обнимаются и жмут друг другу руки.

В такие минуты мы как-то внутренне возвышаемся, чувствуя особое приподнятое состояние духа. Мы пытаемся отдышаться, мы шепчем себе: «Это действительно происходит». Происходит именно то, что Джеймс называет праздником жизни: некое реальное ощущение совершаемого здесь и сейчас волшебства, когда в состоянии крайнего возбуждения мы сливаемся в едином чувстве и переносимся из повседневности в какие-то высшие материи. Это именно то, что я называю чувственным экстазом .