Михаил Габович - Памятник и праздник - этнография Дня Победы

Первыми памятниками, созданными на советской территории еще во время войны, являлись надгробия на могилах красноармейцев, они выполнялись в основном в виде пирамид-обелисков, увенчанных звездой. Материалы, из которых они делались, были самыми доступными на тот момент: дерево, камень, кирпич, гипс, бетон, иногда железо. Первые в СССР военные скульптурные памятники стали ставить на территориях, освобожденных Красной армией. Исследователи отмечают характерные тенденции в монументальной мемориализации каждого послевоенного десятилетия. Например, считается, что в 1950-е наиболее распространенным было создание индивидуальных памятников погибшим героям (Александру Матросову в Великих Луках, молодогвардейцам в Краснодоне, Зое Космодемьянской в Москве)[50]. А вторую половину 1960-х (после масштабного празднования 20-летнего юбилея Победы) называют временем повсеместного создания мемориальных комплексов с повторяющимся набором визуальных образов[51].

Как данные тенденции реализовывались в локальных контекстах? Как мне рассказывал ветеран поискового движения, под руководством местных военных сбором и поиском останков павших солдат занимались колхозники за трудодни[52]. Захоронениями занимался районный военный комиссариат. По его архивным сведениям, на 2 апреля 1945 года в Щекинском районе были 2 братские и 15 индивидуальных могил, а в мае 1946-го — уже 17 братских и 8 индивидуальных[53].

5 апреля 1945 года и 29 мая 1946-го исполком Щекинского райисполкома депутатов трудящихся утвердил постановление «О благоустройстве и культурном содержании братских и индивидуальных офицерских и красноармейских могил, имеющихся на территории района», согласно которому обязал всех председателей сельсоветов уточнить количество могил на их территориях и возложил несение охраны и содержания могил на конкретные колхозы. Изготовление изгородей, памятников-пирамид и дощечек с надписями, оборудование могил (дерн и цветы, высадка деревьев) были возложены на колхозы, шахты и предприятия, находящиеся на территории сельсовета. Также было указано привлекать к делу ремонта и «любовного ухаживания» за захоронениями местную комсомольскую организацию[54]. Впоследствии за каждым мемориалом были закреплены курирующие их предприятия и школы. К 1970 году только на трех из семнадцати братских могил обелиски не были заменены на памятники, что было исправлено через год[55]. В 1990-е мемориалы перешли на баланс местных администраций, их состояние стало контролироваться районными военными комиссариатами. В соответствии с Законом РФ от 14 января 1993 года № 4292–1 «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» и приказом министра обороны РФ от 10 апреля 1993 года № 185 «О мерах по исполнению» данного закона, до 9 мая военный комиссариат направляет главам администраций района просьбу о проведении обследований мемориалов и предоставлении письменных отчетов об их состоянии[56].

Мемориалы в крупных городах создавались известными скульпторами и архитекторами, их проекты сохранились либо в частных, либо в государственных архивах. История таких памятников менее противоречива, поскольку они находятся в фокусе внимания с момента создания (справочники, путеводители, газетные статьи, наборы открыток). Памятники в небольших населенных пунктах, как правило, являются типовыми монументами серийного производства, впрочем, они гораздо более вариативны в плане визуальных образов, чем это может показаться на первый взгляд. Например, в Щекинском районе более двадцати различных скульптурных памятников, посвященных павшим в Великой Отечественной войне, причем только в двух случаях известны фамилии авторов.

В начале своего исследования я стремилась реконструировать то, как все было «на самом деле», чтобы элементы головоломки соединились, не было противоречий, которые так смущали меня в различных источниках. Мое первоначальное стремление выяснить, в каком именно году был зажжен Вечный огонь, постепенно сошло на нет, так как я пришла к выводу, что это попросту невозможно. Я не могу с полной уверенностью сказать, какой документ или чье свидетельство является наиболее исчерпывающим и убедительным. Сначала я склонялась к версии 9 мая 1957 года, так как архивный номер газеты с репортажем об открытии памятника и зажжении Вечного огня казался мне самым достоверным источником (как мне сказали в архиве: «Есть документ, есть факт»). Затем я узнала о первом открытии памятника в сентябре 1956 года и повторном — в 1957-м, приуроченном к 40-летию революции, и эта версия объясняла многие оставшиеся вопросы и также казалась вполне правдоподобной. Тем не менее я раз за разом вглядывалась в снимок, на котором директор завода и пионерка зажигают неугасимый факел, сравнивала его с другими старыми фотографиями мемориала, включала пространственное воображение и соглашалась с музейными сотрудниками, что при данном ракурсе в кадр должен был войти памятник, если бы он там стоял в это время, — но его нет.