Сергей Платон - Черта города

Где-то здесь, в округе, живет еще один местный гений, Алексей Рыжков. Мало того, что отличный книжный иллюстратор, так еще художник-график городских ландшафтов грандиозный, остроумный, яркий, точный. На всех его картинах (в пространстве вернисажа ли, на календарях, открытках или банковских картах) все дома ворочаются, не стоят спокойно. Они живые, знаете ли, хоть совсем недавно выстроенные или многовековые.

Архиерейская когда-то, в добажовские времена, была райончиком зажиточным, нарядным, модным. Здесь строилось не только множество двухэтажных полукаменных домов, но и затейливые кирпичные особняки, а также гениально спроектированные и замечательно отстроенные усадьбы в три этажа, которые иначе как купеческими дворцами и не называли. Тротуары здесь были чисты даже в самую скверную погоду, поскольку выкладывались широкими гранитными плитами.

Дворцовая архитектура далеко не всегда была выдержана в идеальной классической стилистике, чаще она расцветала махровой эклектикой, в угоду купеческим вкусам. Какая же разница, эклектичная классика или классицизм, главное – чтобы дорого, броско, богато, чтобы дворец на улице дворцов выглядел не хуже, чем резиденция епископа с большим архиерейским садом, и даже лучше, чем соседние дворцы. Некоторые из них сохранились по сей день, пережив период революционных преобразований, расселивший по завоеванным дворцам детские дома, пионерские коммуны, школы, приюты для беспризорников. Тогда-то горожане и придумали называть это место «Детский городок». Сегодня в одном из этих дворцовых ансамблей живет огромная Библиотека имени Герцена, а также милая детская библиотека, «малая Герценка», как ее называют в народе.

На тесном тротуаре узенького Царского моста остановимся. Дорогие мои «витязи на распутье», если направо по улице Декабристов пойдем, можем увидеть там крохотный парк Павлика Морозова, Оровайские казармы, скромный телецентр, площадь Обороны, аккуратную Метеогорку (бывшую Плешивую или Обсерваторскую) и гранитные верстовые столбы с металлическими орлами на вершинах, обозначающие начало Сибирского тракта, если же решим пойти налево, быстро дотопаем до парка Зеленая роща (Ново-Тихвинского женского монастыря) и до Московской горки, утыканной частоколом нарядных высоток.

Прежде чем двигаться дальше, давайте постоим, покрутим по округе головами.

С этой стороны, окруженный высокими ширмами новостроек, отлично виден первый на Урале армянский храм (церковь Святого Карапета), как и подобает, отделанный розовым туфом, специально привезенным из каменоломен Арарата. Рядом – старообрядческая церковь. По другую сторону моста строится классическая мечеть, виднеется авангардная синагога, далее – стройная свечка колокольни Большого Златоуста. Хоть эту-то идею город воплотил, расположив храмы всех конфессий вдоль набережной центра. Жаль, что саму набережную пока не выстроил, как положено. Ну, соорудит еще, наверное, время же есть.

В начале девятнадцатого века кортеж императора Александра Первого проехался по этому мосту всего-то один раз, с тех пор мост и называется царским. Уютный он, любимый городом (не Александр, конечно же, мост). Каменное основание в несколько массивных арок, чугунные перила, кованые фонари, полуразрушенная колоннада ограды какого-то незнакомого мне особняка или сада, замаскированная многими слоями бледной штукатурки и краски, кирпичные трубы Пиво-медоваренного завода мещанина Гребенькова, украшенные причудливыми коваными шарами-громоотводами – все это подлинные штрихи городской истории. Да, это самый что ни на есть настоящий старый Екатеринбург, опять черты к портрету.

Пивзавод Гребенькова поначалу развозил на подводах по городу сорок тысяч ведер пива и две тысячи ведер медовухи в год. Городу хватало. Народонаселения-то в нем в те времена было каких-то тридцать-сорок тысяч горожан, и далеко не все они могли позволить себе пиво – напиток элитарный, дорогой, изысканный. Простой екатеринбургский люд легко обходился дешевыми водками из казенных кабаков на Обжорной или Дровяной площади. А потом Гребеньков мгновенно перепрофилировал предприятие в Завод фруктовых вод, поскольку период распада Империи, как и всегда у нас бывает, ознаменовался жесткой борьбой с пьянством. Идеальная трезвость тогда почему-то опять не победила, Царская Россия громко рухнула, а завод газировок и соков жив-живехонек по сей день, пережив и многие другие антиалкогольные кампании разных времен и общественно-государственных систем. Сегодня он называется «Тонус».