Рене Маори: Хождение по гробам

Ну и, конечно, в храме нередки драки между священниками, причем бьют друг друга хорошо, до крови и приходится вызывать полицию. Вот все, что касается святости этого места.

Этот храм – Вавилон, очарование которым и зависть к которому, уже две тысячи лет не выпускают из своих объятий каждого, кто приник к сладостному роднику христианства.

И еще один маленький эпизод, который я расценил, как подтверждение своим умозаключениям, данное свыше.

Во дворе храма на ступеньках сидели туристы. Они отдыхали от тяжелой экскурсии, а скамеек для усталых людей, конечно, же никто поставить не удосужился. Вдруг вбежала охрана и очень грубо приказала всем подняться. Согнав людей в кучу, в толпу, в которой никто не почувствует себя отдельным организмом, охранники ринулись внутрь храма и принялись почти выталкивать наружу всех, кто там находился. Честно говоря, я подумал, что нашли бомбу или где-то произошел теракт.

Но бомба оказалась идеологической, если можно так выразиться. Внезапно ударили колокола. И я увидел, что в проеме колокольни сидит человек в наушниках и беззаботно курит. Судя по всему, это был служитель, который включает механизм колокольного звона. Такого пронзительного надтреснутого звука мне еще не приходилось слышать. Но я-то мог себе позволить зажать руками уши, а вот те, кто шел сюда за благодатью, вынужден был пожертвовать своими барабанными перепонками.

И тут на узкой лестнице, ведущей вниз с рынка появились они – группа жрецов в каких-то невообразимых шапках. Я не знаю, какой конфессии они принадлежали. Мне кто-то шепнул, что это Сирийская церковь, та самая, сакральная для любого россиянина. Но точно сказать не могу, я так редко вижу всяческих священников, что не научился различать их униформу. Меня поразило другое – выражение их лиц. Они шли служить службу, возносить со смирением молитвы, просить о чем-то за всех за нас. Да. Но какое же высокомерие было написано на их лицах. С каким презрением, не замедляя шага и не повернув головы, прошествовали они, мимо презренной толпы, которую только что, чуть ли не силой, разогнали охранники. Конечно, большинство было туристами, скорее всего атеистами, по сезону легко одетыми, если не сказать раздетыми. А я почему представил вдруг толпу их прихожан, рабски пытающихся поцеловать руку, или прикоснуться к одеждам этих достопочтенных людей. И словно наяву увидел, как верующих оттаскивают дюжие арабские охранники, а самый главный жрец в малиновой шапке еще и изящно пытается пнуть их ногой.

Кто дал этим странным людям право объявлять себя владельцами наших душ? Кто дал им право поучать, наказывать, презирать и, в то же время, жить на деньги презираемых глупцов? Кто придумал весь этот цирк?

Нет ответа.

Мне трудно понять, как вписывается в наше тематическое путешествие Стена плача. Вроде, к христианству она отношения не имеет, а христианство не имеет отношения к ней. Ну, в самом деле – полуразрушенная стена Второго иудейского храма является в большей степени политической ценностью. Ведь если копнуть глубже, то мы можем понять, что в иудаизме фетиши запрещены. Кроме написанного текста молитвы, ни к чему иудеи больше не испытывают трепета, не молятся на картинки или статуэтки, а тут вдруг – целая стена. Хотя, конечно, они молятся не на стену, а у стены, что имеет принципиальное значение. Сама стена ничто, а вот место ее дислокации – священно.

Термина Стена плача нет ни в одном языке, кроме русского и арабского. На самом деле она называется Западной стеной или Ха-Ко́тель ха-Маарави. Если ты заблудишься, и тебе приходится спрашивать встречных о том, как дойти до стены, то дословный перевод не поймет никто – ни на английском, ни на иврите. Поэтому спрашивать следует Котель, и тебе сразу же укажут нужное направление.

Но, если ты владеешь арабским, то тебя поймут, потому что как раз арабы и назвали это место Стеной стенаний, когда увидели, как иудеи рыдают и кричат, оплакивая разрушенный храм. Они же хотели бы получить эти руины в свою собственность, потому что в Коране написано, что пророк Мухаммад привязал своего легендарного коня Бурака как раз к этой стене. Но дело в том, что еврейское присутствие на Храмовой горе подтверждено раскопками, найденными монетами, печатями и утварью с надписями на иврите, а вот фантазии пророка Мухаммада не подтверждены ничем, кроме того, что он увидел путешествие в Иерусалим во сне и коня увидел тоже во сне. Сон против реальности, фантазия против истории.