Александр Мазин - Мастер текста

Не те, кто выдумывает неологизмы вроде рабфак или газпром, а те, кто реализует, открывает некие истинные, гармоничные, божественные языковые слои и пласты, которых мы ранее не слышали. И такую возможность дает им Дар. Прозревать невидимое. Вернее, слышать неслышимое. Привносить его в мир, делать доступным для всех. Вот истинный, сакральный смысл языковой прозы.

Это не пафосное «О, великий язык! Великая культура! Давайте очистим язык Пушкина от матерщины!»

Отмечу, что сам Пушкин вряд ли согласился бы с такой санацией…

Хотя кто его спросит, покойника? Знаете, почему литературоведы так любят мертвых писателей? Потому что мертвые – помалкивают.

И еще – о неформальной лексике. Мат – это значимая часть русского языка. Яркая, точная, многосмысловая. И если нецензурное слово может точнее передать смысл, то писатель имеет право его использовать. И не обязательно через подменное «толстый и пушистый северный зверь», в впрямую. Если иначе никак. И только в этом случае. Есть тонкие вещи, которые трудно передать другой лексикой. Лишь носитель русского языка, родившийся и живущий внутри русского языкового контекста понимает разницу между «За@@@@@льски», А@@енно и п@@дато. Подчеркну – ни одно из этих слов в данном контексте не является бранным, а совсем наоборот, и использовано мной исключительно в учебных целях. В общем, можно. Если иначе – никак. И не забывайте о детях. Совсем неплохо, если они научатся разговаривать без мата. Давайте попробуем их научить.

Язык – крайне интересная и многообразная штука. И расширяется он тоже разнообразно. Но всегда есть определенные правила, которым подчиняется по-настоящему удачная фраза, способная войти в анналы.

Возьмем, например, популярное в рунете выражение «вброс говна на вентилятор». Образ, согласитесь, точный, яркий и неожиданный. Но мало того, сама фраза обладает ярко выраженной звукописью и вдобавок написана ямбом. Безупречная лексика, отвечающая поставленной задаче, правильно выбранная интонация… Напомню, что интонация в тексте – это звукопись, адекватная действию. Или управляющий и направляющий набор слов. Это заведомо внесенные в текст нарушения, диссонансы, отступления от общепринятого. Все мы знаем, как редакторы, причем хорошие редакторы борются с тавтологией, то бишь, повторением одного и того же слова. Правильно борются. Чередовать «но» «однако» «тем не менее» и прочие близкие по значению слова-фразы – надо. Но – осмысленно, ведь у каждого из «родственников» есть свой оттенок. Вот это и есть интонация. Вот почему не следует вносить правку механически. Через раз. А еще – помнить, что повторы могут, при правильном использовании, разумеется, многократно усиливать эмоциональный заряд. «Я это сделаю. Я это обязательно сделаю. Я сдохну, но я это сделаю, и сделаю это, даже если сдохнете все вы!»

Повторы – это инструмент. И не только в направлении решительного действия, но и отлично передают смятение, сомнение… Добавьте в прямую речь повторы и междометия… «я не… я не совсем… короче, я не то, чтобы совсем… Ну, может в следующий раз?»

И вот растерянность передана уже не действием и не сообщением о ней автора, с самим языком.

Еще: в авторской речи лучше избегать таких прилагательных, как «странный», «страшный», «грозный», «прекрасный» и т. п. Стоит заменить их такими которые показывают, почему странно, или страшно, или прекрасно. Исключение: когда такое слово несет не описательный, а чисто эмоциональный оттенок. Если иначе – никак.

Еще: правило, которое я называю «правилом трех прилагательных». Считается, что избыток прилагательных, причастных, деепричастных… – это плохо. Так и есть. Но только в том случае, если избыток не работает на задачу. А само правило звучит так: можно выстроить три прилагательных подряд, но только в том случае, если каждое из них либо усиливает предыдущее, либо является более ярким и неожиданным. Или работает на контраст. Или и то и другое. Например: «гибкая лебединая шея» – это плохо. Даже хуже, чем гибкая лоза. А вот выверенная, изящная, стильная, но очень непритязательная жизненная позиция – намного лучше. Хотя я бы предпочел что-то… поизящнее. Вроде – «ее мир был – как брошь от Сваровски. Эксклюзивные кристаллы, безупречный дизайн, раскрученный бренд – и в подворотне отдать не жалко».

А теперь – чужой фрагмент, из Мережковского [2] Дмитрий Сергеевич Мережковский «Смерть богов (Юлиан Отступник). , для мастерской демонстрации последних правил: