Александр Горянин - Бог любит Россию. Великие годы 1989–2014. Преодоление утопии

3 июля 1998 года в своем доме был найден убитым депутат Государственной думы генерал Лев Рохлин, который почти открыто готовил военный мятеж. Его зять, Сергей Абакумов, рассказал в газете «Версия»: «Рохлин предполагал уйти в подполье 12 июля. А через две недели, по его словам, готовился переворот. Как раз в это время должны были начаться крупные военные учения. Несколько дивизий готовы были выступить по его первому же сигналу. Начать предполагалось с Москвы. Вместе с недовольными шахтерами должны были подтянуться казаки. Ожидалось, что власти предпримут против горняков крутые меры, которые подхлестнут события» («Версия», 05.05.1999).

«Крутые меры» не потребовались: компромисс с протестующими и общий выход из положения (какой именно – станет известно, вероятно, не скоро) был найден. В убийстве генерала призналась и была осуждена его жена, позже отказавшаяся от своих признаний. Кто бы ни совершил это преступление, приходится констатировать: Россия, похоже, избежала тогда большой беды. Что же до рельсовых войн, они длились три месяца и были погашены за считаные дни до дефолта 17 августа. Если бы они наложились на дефолт, могло произойти что угодно.

Откуда подкрался дефолт? Стоит напомнить, многие уже забыли. Еще в начале 90-х из-за прекращения гонки вооружений (что было благом) рухнула значительная часть российского ВПК – главного экономического стержня страны и двигателя ее развития. Множество предприятий мирного сектора, вынужденные прекратить выпуск неконкурентоспособной продукции, также оказались парализованы. Казалось, выхода нет. Вряд ли у Черномырдина (премьер с декабря 1992-го по март 1998-го) и его команды был ясный план выхода из пика при одновременном движении страны к рынку. Тем не менее им в основных чертах удалось и то и другое. Может быть, потому, что они действовали главным образом по наитию и в режиме импровизации (как Черномырдин привык в Газпроме), а не свирепо следуя какому-нибудь кабинетному «Die erste Kolonne marschiert…».

Чтобы не раздражать народ, его команда мирилась с бартером, не была строга к «челнокам» (только за 1996 год те ввезли в страну не облагаемых сборами товаров на 15–16 млрд долларов), втихую затыкала дыры печатанием денег, закрывала глаза на скрытую занятость, не борясь против занятости фиктивной (когда предприятия не увольняли работников, но и не платили им: люди сами находили себе заработки либо жили натуральным хозяйством, однако стаж им шел), освободила научные институты от налога на имущество – это позволило российской науке выживать, сдавая часть помещений в аренду. И так далее.

Правительство ступало по острию ножа под аккомпанемент протестов: помимо «рельсовой войны» мы помним палаточные городки работников ВПК у Белого дома, помним пеший марш на Москву персонала Смоленской АЭС (в пути к маршу присоединялись работники других предприятий) и многое другое. Не говоря уже о бесчисленных забастовках.

Но главную опасность таила в себе искусственная поддержка высокого курса рубля. Например, между 1 января и 16 августа 1998-го на всей территории России доллар свободно продавался по 6 рублей (плюс-минус копейки), причем кто-то еще и возмущался тем, что за четыре года этот курс вырос, с поправкой на деноминацию, почти в полтора раза. Всего в полтора раза вопреки инфляции рубля! Искусственный курс позволил быстро наполнить страну компьютерами, иномарками, бытовой и электронной техникой, закупать оборудование для обновления производства. От такой финансовой политики страдало отечественное производство, она чудовищно истощала валютные резервы, от нее жестоко страдал бюджет, но она обеспечила то, что было тогда важнее: поддержку реформ со стороны политически активного городского класса. Перед ним открылся небывалый ранее спектр возможностей: люди начали заводить свое дело, путешествовать, привыкли к свободе слова. Исчезли очереди и дефициты, некоторую роль (хотя и меньше заслуженной) сыграла приватизация квартир и земельных участков. Немного задержимся на этом.

Приватизация, сделавшая – бесплатно! – подавляющее большинство населения России владельцами и совладельцами квартир и земельных участков, самое крупное социальное благодеяние власти по отношению к народу за все 12 веков российской государственности. Но это благодеяние, случившееся через запятую с распадом СССР, обесцениванием вкладов, кризисом привычного образа жизни, осталось незаслуженно мало замеченным.