Виктор Кротов - О литературе и сказке. Разные статьи

Маркетинг и менеджмент, конечно, своё дело делают. Но не передаём ли мы им при этом слишком большие полномочия? Бывает, что автор, пришедший в издательство с новой книгой, слышит от маститого главного редактора: «Мы тут посоветовались с отделом реализации…» И действительно, судьбу книги вполне может решить молодой бойкий юноша, оценивающий книгу с прилавочной точки зрения. Но даже если это лишь словесная формулировка отказа, не дезориентируем ли мы ею автора? Не приучаем ли его к отходу от своего тонкого творчества в пользу Его Величества Рынка? Нужно ли нам уважение к автору – или ничего, перебьётся в роли торговца товаром, который не очень выгоден для продажи? Попалась мне под руку сказочка и на эту тему:

У писателя Ликса не получалось зарабатывать на жизнь своими книгами. Стал он сочинять рекламные тексты. О каком товаре напишет – сразу раскупают. Разбогател. Думает: дай-ка я и для своих книг рекламу сочиню. О какой книге напишет – сразу раскупают. Даже неважно, что в самой книге написано. Ликс уже и сам на это внимания не обращал. Отнесёт что попало издателю, а сам скорее за рекламу садится. От неё ведь всё зависит.

А ведь уважать автора легко и выгодно. Для этого достаточно видеть в нём необходимого и перспективного партнёра. Может быть, какой-то путь для этого нужно пройти автору. Но зачем давать ему такой поворот от ворот, чтобы он забыл дорогу в ваше издательство? Вполне возможно, что через несколько месяцев или лет он принесёт вам книгу, издание которой будет вполне оправдано. А может быть, какой-то путь нужно пройти и нам самим, чтобы оценить этого автора и его рыночный (уже в лучшем смысле этого слова) потенциал.

Всё дело в том, что мы не только авторы, издатели или торговцы. Мы ещё люди, мы ещё родители наших детей. Для них и для нас очень важно, какими будут уроки в той сказочной школе, которую мы для них открываем. У сказки громадное будущее, вот почему именно о ней идёт речь в этой статье, хотя можно было бы говорить о книгоиздании в целом.

Всё больше для самых серьёзных курсов обучения используются игровые методы. Сказка, создание виртуального мира, – тоже представляет собой плодотворную игровую методику освоения материала. Причём материала, как было уже сказано, особо важного и особо трудного для передачи от человека к человеку. Угадать эту тенденцию сегодня – большая удача. Может быть, издание и «раскрутку» новых авторов надо рассматривать как стратегическое вложение средств и душевных сил в наше будущее. Это дело не может не дать отдачи, как финансовой, так и духовной. Но для просчёта бизнес-плана вам понадобится не только калькулятор. Ну, и ещё сказочка под занавес:

На вокзальной площади стоял книжный лоток. Заметил Либрум, что никто оттуда без книг не отходит. Смотрит, книги самые пустячные. Но продавец глянул на Либрума, полез под прилавок и достал книгу, о которой тот давно мечтал. И вторую, не хуже, и третью… «Что у вас ещё есть? – не выдержал Либрум и заглянул под прилавок. А там пусто. «Вообще-то я фокусником работаю, – извиняется продавец. – Вот для каждого покупателя подходящие книги и сотворяю. Хотите ещё одну? Сейчас сделаю».

У литературы многослойное существование. Это и сфера искусства (Борхес: «Литература – это управляемое и предумышленное сновидение»), и сфера общественного сознания (Карлейль: «Литература – это наш парламент»), и сфера общения (Стивенсон: «Литература – это тень доброй беседы»), и сфера самопознания личности (Плиний: «Литература – лекарство души»).

Но при этом ещё литература является некой профессиональным сообществом (пусть и довольно размытым), а ощущение принадлежности к этому сообществу составляет определённую особенность внутреннего мира пишущего человека. В этом смысле термины «барство» и «купечество», употребляемые здесь, призваны обозначить не столько социальные явления, сколько внутренние свойства человека, принадлежащего к литературно-книжной братии.

Стратегическую роль литературы для общества понял тот царь, который решил одарить Пушкина высочайшей милостью и самому стать его цензором. Быстро поняли её и творцы тоталитарной идеологии, но масштаб их деятельности был, разумеется, более тоталитарным.

Так русская литература оказалась опутанной колючей проволокой идеологии и вынуждена была превратиться из русской – в советскую.