Татьяна Москвина: Культурный разговор: эссе, заметки и беседы

Успех сочинения архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые и другие рассказы» феноменален. Несколько переизданий, общий тираж более чем в миллион экземпляров, премия «Книга года» и другие знаки отличия… Что случилось? Почему люди по доброй воле, без всякого принуждения заинтересовались сборником безыскусных рассказов о жизни священников?

Дело, конечно, не в литературных достоинствах книги «Несвятые святые», хотя они очевидны – удобные для чтения небольшие главки, классический русский язык, чистый и простой, как для младших школьников. Дело в том, что с первой страницы на читателя тихо обрушивается идеальная Россия, населенная теми, кого в жизни – лютый дефицит.

Идеальными «отцами».

Сильными, честными, трезвыми, работящими, бескорыстными «отцами». Это живые люди, у них есть слабости и недостатки, но они ни в какое сравнение не идут с пороками реальных мирских отцов. Чего стоит крутость нрава о. Гавриила, настоятеля Псково-Печерского монастыря, по сравнению с диким самодурством земных наших начальников. Или «вредность» характера казначея обители о. Нафанаила – с лютыми финансовыми махинациями в миру. Инок Александр (впоследствии известный своими песнями иеромонах Роман), повстречав в ночи кощунников, хулящих Бога, с воплем взвивается вверх. И разметывает безбожников с помощью приемов карате – но не за себя свирепствует, а за Господа… Другой мир, совсем другая Россия! Атмосфера книги иногда напоминает «Соборян» великого Лескова, но без лесковского колорита и трагедийности. У Шевкунова все куда тише, проще, спокойней. Идеальней.

В миру за копейку удавятся – а здесь довольствуются малым. В миру ближайшие родственники друг друга убивают и терзают – а здесь братская любовь и взаимопомощь. В миру гоняются за «минутой славы» – а здесь царит смирение. В миру вал преступлений – а здесь аферисты и мошенники обнаруживаются как-то сами, во всяком случае отцу Тихону удивительно везет на их отыскание. Есть, оказывается, такая жизнь, в которой «безраздельно торжествуют не бессмысленность, страдания и жестокая несправедливость, а всесильные и бесконечные – вера, надежда и любовь».

Что ж после этого удивляться миллионному тиражу книги? Странно, что не сто миллионов продано. Заглянуть туда, где торжествуют «вера, надежда и любовь», услышать рассказы об этом живого свидетеля – да на это нашлись бы даже и миллиарды читателей. Тем более что о. Тихон ничего не выдумывает (ну, может, разве немного приукрашивает), а пишет прямо «с жизни». Душеукрепляющие свойства его книги очевидны, она приводит читателя в стойкое приятное настроение. Как будто Царство Небесное совсем близко и посылает лично тебе кроткие светлые сигналы. Полезные советы дает: «Если человек чего-то очень настойчиво хочет, причем во вред себе, Господь долго и терпеливо, через людей и обстоятельства жизни, отводит его от ненужной, пагубной цели. Но, когда мы неуклонно упорствуем, Господь отходит и попускает свершиться тому, что выбирает наша слепая и немощная воля».

Да, наши злобные мужчины, пишущие книги (основные получатели литературных премий), на такие советы не способны. Вот и утритесь своими пятитысячными тиражами, глядя, как восходит солнце славы о. Тихона.

Но есть обстоятельство, которое сильно беспокоит меня. Народ у нас нервный, страстный, увлекающийся, алчущий немедленной истины, расположенной где-то в одном месте и человеке. А ну как он, начитавшись «Несвятых святых», массово ломанется за Царством Небесным, в идеальный мир, описанный о. Тихоном?

Позвольте напомнить, что это мир монастыря. Что попасть в него возможно, лишь отказавшись навсегда от брака и деторождения. И если чистые душой, взыскующие светлой жизни юноши пойдут туда дружными толпами, то я уж не представляю, что делать и без того измученным русским женщинам.

Они тогда вправе потребовать от правительства какой-нибудь импорт мужчин, китайский или турецкий завоз, что ли. Ведь небо питается от земли, и даже прекрасных отцов-монахов кто-то когда-то родил. И невольная, уж извините, досада рождается в иной женской душе, когда она видит, что идеальные отцы прочно держат оборону за монастырскими стенами, вознося свою драгоценную душу на тот свет. А на долю этого света остаются отцы пьяные, отцы-плуты и преступники, вытесняющие своим безобразием вменяемых мужчин.

И если в царской России, когда в заводе были большие семьи, исход одного ребенка в монахи не был чересчур чувствителен, то сейчас картина другая. Каково матери, у которой ушел в монастырь единственный сын?