Евгений Панов - Собирание умов. Научно-публицистические очерки

Значит, российские реформы неудачны не только потому, что безнравственны. Значит, называя главной причиной ошибок аморальность, бездуховность, мы не можем утверждать это с полной уверенностью, ибо не располагаем никакими объективными данными, позволяющими оценить степень важности причин и расставить их по «рейтингу отрицательного влияния». Сколь серьезно, скажем, повлияла на провалы некомпетентность идеологов и разработчиков (не злонамеренность, а именно непрофессионализм)? Сыграла ли она более негативную роль, чем иждивенческие настроения большей части населения, привыкшего к тотальной опеке государства? Действительно ли сопротивление со стороны партийно-советской номенклатуры оказалось более серьезным тормозом, чем помехи со стороны Запада, отнюдь не заинтересованного в подлинном успехе наших преобразований? А в том, что помехи были, сомневаться не приходится.

Комиссия по экономической реформе времен Горбачева-Рыжкова, в которую вошли лучшие советские специалисты, предлагала самые разные варианты перехода к рынку (видимо, потому, что единственно верный был «корифеям» неведом), сам Рыжков много раз ездил в Швецию, присматривался к тамошней модели «справедливой экономики», но так и не решился сдвинуться с места (видимо, потому, что, говоря без обиняков, не знал, чего хотел). Не имели выверенного плана преобразований и «ельцинские завлабы», однако решительности и амбиций им было не занимать: выбросив на свалку все наработки Комиссии, она рванули с места в карьер, подчиняясь сладким голосам из-за бугра. Модель ваучерной приватизации была принята «младореформаторами» не без настойчивых подсказок с Запада, хотя там сей вариант всегда рассматривался как чисто теоретический. Россия отважно применила его на практике, в очередной раз поставив убийственный эксперимент на себе.

Роль Запада в неудаче российских реформ, что и говорить, велика. Но насколько?.. Насколько зависит судьба России от внешних и даже планетарных факторов? От внутренних? От исторических обстоятельств и повседневных обстоятельств жизни, существовавших на протяжении веков и существующих поныне? От родовых свойств российского социума – и позитивных и, особенно, негативных? От особенностей национального ума и характера – тех, например, что проявляются в экстремальных ситуациях, когда, простой деревенский парень жертвует жизнью в Чечне, прикрывая товарищей, и тех, что превращают в каторгу нашу обыденность?.. (Не исключено, кстати, что некоторые генетические черты окажутся весьма неприятными и уязвят национальное самолюбие – допустим, обнаружится, что пьянство не этакий извинительный недостаток, а мощный тормоз социальной эволюции.) Не выяснив этого, не поняв истинных причин конфликтов и ошибок, мы так и будем брести в потемках, спотыкаясь об обломки несостоявшихся реформ.

На незнание своей страны… а в нем можно упрекнуть не только безликих «технологов», сочиняющих лихие проекты на госдачах, но и, в какой-то мере, каждого из нас – ведь точным знание не владеет никто… накладывается непонимание стоящих перед страной проблем. Подлинных, жгучих, а не тех, что кажутся привлекательными власти и обслуживающим ее «командам». Неэффективность экономики – это, кто спорит, проблема. Решить ее попытались с помощью радикальной либерализации… при фактически нулевом уровне правосознания, в отсутствии законов, сдерживающих аппетиты рыночных хищников, без естественных тормозов в виде деловой порядочности. В результате либерализация, как уже говорилось, обернулась повальным воровством на всех этажах, во всех слоях общества. Воровали министры, генералы, олигархи, чиновники, лавочники и обыкновенные граждане, до того полагавшие себя честными и законопослушными членами общества. Эффективности экономике это отнюдь не прибавило. Ее теневой сектор распух до чудовищных размеров. Плата за непонимание истинных проблем страны оказалась чудовищной. Главная проблема была выбрана неверно. Настоящая беда – в рабском сознании и рабских мироотношениях, заменяющих как жизнь по закону, так и жизнь по совести, а вовсе не в низкой эффективности производства и торговли – это только следствие.

Часто непонимание выступает в красивой «духоподъемной» упаковке. Вот добрый патриотический миф о неисчислимости природных богатств в российских недрах. Но правдивые цифры говорят, что по разведанным и потенциальным запасам полезных ископаемых Россия занимает лишь четвертое место в мире, а по запасам в расчете на душу населения – даже восьмое. Что должна делать в такой ситуации сырьевая страна? Всячески укреплять и развивать геологию, которая, слава Богу, не до конца развалена и до сих пор – честь ей и хвала! – входит в лидирующую мировую тройку. Геология – дело чрезвычайно дорогостоящее, но тратиться не нее придется, другого пути нет. Поэтому государство, заботясь о собственном сохранении и выживании подданных, просто обязано заставить те же нефтяные корпорации, жиреющие на опустошении разведанных и обустроенных государством месторождений, отстегивать деньги на геологию. Одновременно государство должно шаг за шагом, зарабатывая на разумном экспорте нефти и нефтепродуктов, развивать высокие технологии и наукоемкие производства, поддерживать наукограды – потенциальные точки роста качественно иной экономики. Что мы видим вместо этого? Издевательский рост внутренних цен на бензин и новую высокую волну оттока за рубеж нефтедолларов.