Дмитрий Шушарин: Русский тоталитаризм. Свобода здесь и сейчас

Их проклятия и оскорбления в адрес Путина и Кремля, их пророчества о скором падении нынешних триумфаторов делают их пособниками тех, кого они поносят. Путь к победе начнется с признания трагичности происходящего и его необратимости в ближайшем будущем. Это трагедия народов, которые лишены возможности мирно и свободно развиваться.

И прежде всего надо оставить пустые надежды на то, что в России все это ненадолго, связано с одним человеком. Показательны темы, запрещенные к обсуждению не властью – социумом. Можно поносить Путина, предрекать крах режима в ближайшие недели. А вот задавать вопрос, как же такой никчемный Путин пятнадцать лет удерживает власть и диктует свою волю миру, не стоит. И признавать укрепление с каждым днем его власти тоже нельзя. Хозяева дискурса – это не тайные агенты власти, хотя и такие встречаются. Интеллектуальное и культурное развитие состоит в постоянном пересмотре дискурса, в переоценке иерархий и культовых фигур. Однако кому пересматривать, если хозяева дискурса никого не слышат, кроме себя?

Умом Россию понять можно. И нужно понимать – иначе в одном мире с ней не прожить. Понимание это начинается с отказа от проекции на тоталитарную Россию представлений о демократическом государстве и обществе. Тоталитаризм требует иной социальной оптики и политологической методики. Самое главное: когда произносится само это слово – тоталитаризм – заканчиваются все попытки некоего безоценочного знания. Объект изучения – зло. С этого надо начинать. И с признания того, что зло не бывает смешным, оно всегда порождает трагедию и никогда – фарс.

Одной из тревожных черт современности является невостребованность обществом знания о самом себе. Средства массовой коммуникации призваны связывать фундаментальную науку с обществом. Но они с этой миссией не справляются. Прежние кризисы в историческом развитии Европы оказывались плодотворными, когда удавалось создавать креативную коммуникационную среду, связывать людей знания с людьми действия, выводить общественно-политическую деятельность за рамки внутривидовой борьбы. Знание и понимание современного мира рождается из сочетания научного мышления, позволяющего подняться над обыденностью, с профессионализмом в сфере медиа, частью которого является способность к сбору и анализу информации. А главное – к переводу более высокого и более общего знания на общедоступный язык, дабы разъяснить людям связь высокого и общего с их обыденным и частным. Так было в России во время перестройки. Сейчас происходит прямо противоположное, что лишний раз подтверждает отсутствие прямых и простых связей и зависимостей между прогрессом технологическим (в данном случае – коммуникационным) и прогрессом общественно-политическим.

Социологи толкуют о «неочевидных аспектах» социальных феноменов. Известен, по меньшей мере, один случай, когда общественный строй ряда государств оказался таким «неочевидным аспектом». Таков тоталитаризм. Фундаментальные труды о нем, если внимательно приглядеться, нельзя отнести к дискурсу определенной науки, а некоторые из них вообще являются художественной прозой «литературой вымысла», причем содержат различные трактовки тоталитаризма (произведения Платонова, Замятина, Набокова, Войновича, Оруэлла и Хаксли, если не считать предтоталитарных сочинений Достоевского, Чехова, Кафки и других писателей). Но все вместе это формирует историческое и социальное знание.

Только один пример. «Масса» является центральной метафорой классической работы Ханны Арендт, написанной на основе посттоталитарного опыта. Она, в частности, отметила такую особенность тоталитаризма.

«Тоталитаризм стремится не к деспотическому господству над людьми, а к установлению такой системы, в которой люди совершенно не нужны. 3 3 Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М. ЦентрКом, 1996. С.590 »

А вот каким виделось будущее Николаю Эрдману 4 4 Эрдман Н. Самоубийца //http://lib.ru/PXESY/ERDMAN/samoubijca.txt , наблюдавшему становление нового строя:

Егорушка. Между прочим, при социализме и человека

не будет.

Виктор Викторович. Как не будет? А что же будет?

Егорушка. Массы, массы и массы. Огромная масса масс.

В случае с тоталитаризмом язык описания оказался полностью адекватен предмету описания, требующему порой не рационального объяснения, а интуитивного понимания слабо верифицируемых причинно-следственных связей.