Владимир Головин - В. Махотин - спасибо, до свидания! Издание второе

Там я впервые увидела древнерусские шедевры иконописи: иконы кисти Рублева и Дионисия. (На Ярославщине Витя строил и реставрировал дома или поднимал их с фундамента и переносил на новое место.) И в Москве его всегда ждали, мы навещали его друзей – семьи три. Побывали в музее Андрея Рублева и в Музее народов Востока. В столице нам денег навалили, и назад мы ехали уже по билетам, как положено. В самом конце этого же года, 1984-го, я родила сына Прохора…

Шуба

В честь рождения сына Витя решил купить мне шубу. Шубы-то не было у меня дельной. Никакой не было. Он взял в подмогу мою маманю и пошел в магазин – в комиссионку на улице Комсомольской. И когда они вернулись домой с искусственной пятнистой рыжеватой (под рысь) шубой с дерматиновой полоской черного цвета под пуговицами, далеко не новой, я начала реветь. И рыдала, не останавливаясь, полдня. Вот, думаю, – заработала! Хоть бы не было этой черной полосы дерматина по центру! Хоть бы не было вообще этой шубы.

Потом, успокоившись, я носила ее долго – шесть лет, и некоторые добрые женщины даже говорили, что она мне идет. Но с пьедестала она меня сбросила, иллюзии жахнула. Шуба.

Так в первый раз пошатнулась вера моя в институт брака. Брак – значит счастье и удача во всем, думала я, поэтому с радостью удрала из дома в Витины объятия. Я считала: выйдешь замуж – и будет счастье, ан нет. Была старая коммуналка с пьяницами, бессонные ночи, безденежье, болезни, хождения по больницам, ночные ожидания мужа, переутомление, несвобода домостроевская, отсутствие возможности работать по специальности, никому не нужный мой училищный диплом молодого специалиста и т. д.

Роддом

Художник Михаил Сажаев, который жил по соседству с нами и каждый вечер перед спортивной пробежкой (иль после – точно не помню) по улице Голощекина, в любой день недели и любую погоду, засиживался до часу ночи у нас, бедных несчастных молодоженов, которые не могли даже ночью остаться вдвоем, – подарил семье картину в честь рождени сына (я была уверена, что будет сын, очень хотелось мальчика, хотя в женской консультации мне врачи твердили – девочка). В итоге получился мальчик – Прохор. И вот на картине Сажаева летит бык по закатному небу с реактивным следом из-под хвоста; колодец с ведром на веревке. Храм вдали… Очень хорошая картина. Не знаю, где она сейчас. Была у Вити. На обороте написано слово «Прохор» и стоит подпись: Сажаев. Сажаев, вообще, очень хороший, добрый и образованный человек. Он тогда, в 80-е годы, помимо рисования и работы оформителем в «ДК Урал» еще шапки шил военные, типа канадских Air Forces (мы их с Витей продавали когда были в Москве, и немного кормились этим, а одна у меня до сих пор сохранилась – ее мне спецом пошили). Так вот, Сажаев нарисовал быка, потому что думал, что я родить должна после Нового года – в год Быка. Но нет, Прохор до срока не досидел на месте две недели, воды отошли – и меня увезли на скорой помощи в 24-ю больницу на Вторчермет.

С его именем были просто чудеса . Первенца на Руси всегда называют по слову матери, и я хотела назвать сына Гришей. Просто так. Красиво. Проснувшись после ночных родов от чувства голода в 12 часов дня, я вдруг поняла что на завтрак меня не зовут. И на обед меня не позвали, – чихать им на меня было, потому что я была одна в палате, – забыли про меня. Мучилась так часа два. Ребенка забрали, не несут, еду тоже не несут. Что делать? И вдруг появляется Витя с огромным мешком продуктов за окном, мое спасение. Сначала – принесли мешок с едой, затем – ребенка. Почти одновременно. И я показала Вите, в замерзшее окно, маленький розовый кулечек с младенцем. С черным панковским хаером на голове и ярко-синими васильковыми глазами. Глаза позднее стали фиолетовыми, а потом – карими. Что и имеем. Now. А Витя мне написал записку: «Береги Проху». Я не поняла: какого Проху? кого беречь? где он видел Проху? Оказывается, Витя в честь святого Прохора решил назвать своего сына именно так, в пару старшему брату – Илье (была в доме у нас икона «Святой Прохор и Cвятой Илья»).

Но я не соглашалась на Проху, предлагала варианты – Глеб и Миша, – и полтора месяца называла сына мальчик . В конце концов вроде бы остановились на имени Глеб и в 40-градусный мороз поехали в Кировский ЗАГС (мать моя осталась на часок – посидеть с младенцем). Но в трамвае Витя мне заявил: регистрируем Прохором – и не иначе! И я пошла на это, так мы и записали парня. (Сын решил в 16 лет поменять имя, но замену по словарю выбирал себе довольно странную – то Нил, то Кузьма. И я сказала: да оставайся ты лучше Прохором!) А в тот день, обжигающе студеный, нам нужно было срочно документы оформить, чтобы декретные получить – деньги-то нужны были, хоть Витя и пошел на молокозавод художником работать! Потом он в институт туризма устроился (отдельная песня), затем – в МИЕ и создал музей в Башне.