Роман Апрелев - А ты смотрела этот фильм? Кино – обычно только повод для чего-то большего

Снимая кино про воинственного киммерийца, режиссер Маркус Ниспел показал себя большим варваром, чем жители Хайборийской эры.

Герой фэнтези Роберта Говарда появлялся на экране уже не раз. Пока этот образ больше ассоциируется с Арнольдом Шварнеггером. Но литературный персонаж обретал также и мультипликационное воплощение: в начале 90-х годов про него нарисовали сериал. Там Конан-варвар предстает в образе накачанного питекантропа с репутацией умственно отсталого среди питекантропов. И вот новая экранизация. Знакомьтесь – в роли Конана Джейсон Момоа.

Есть образы стойкие, которые неразрывно связаны с определенными исполнителями. И появление новых лиц в старой роли зритель воспринимает в штыки. Так, создатели «Бондианы» с трудом подобрали замену постаревшему Шону Коннери. Видевшие отечественный фильм «Война и мир», как правило, не готовы воспринимать иного Андрея Болконского, кроме Вячеслава Тихонова. А знаете ли вы, что у столь любимого в России конца прошлого века сериала «Спрут» насчитывается с десяток сезонов? Большинство из наших поклонников этой криминальной драмы видело не более половины. А почему? Да потому что русские в своих привязанностях оказались постояннее ветреных итальянцев. В Италии La piovra шла с неизменным успехом все годы, как ее снимали. В позднем СССР и ранней РФ ошеломительная популярность «Спрута» связана с одним конкретным человеком: Коррадо Каттани/Микеле Плачидо. Этот комиссар с нордическим характером и пепельными волосами был снайперским попаданием в болевую точку русского менталитета. Каттани расстреляли. Сценаристы нашли ему замену. В Риме и Неаполе население вновь уселось за телевизоры. В России грустно переключили канал – этот нам Коррадо не заменит.

В случае с Конаном, думаю, никто сильно переживать не станет. Все-таки знаковой для Шварнеггера является роль Терминатора – здесь любые продолжения темы без Арнольда, пожалуй, обречены на провал. А вот нового Конана поклонники творчества Говарда должны принять тепло. Тем более, что с момента первого фильма прошло уже три десятка лет.

Сравнивать актерскую игру двух мускулистых молодых людей довольно тяжело. Это не Аль Пачино против Хавьера Бардема. Это бицепсы против трицепсов. Шварцнеггер все же пофактурнее будет. Но Момоа посмазливее.

В 1980-е уже умели снимать боевики со спецэффектами. Конечно, технологии были не в пример нынешним, но в напряжении зрителя подержать удавалось. Однако «Конан-варвар» 2011 года намного динамичнее своего предшественника. Шварцнеггер боролся с громадной змеей. А Момоа бьется с песочными демонами. Второй поединок, конечно, смотрится гораздо более впечатляюще. Но компьютерными наворотами современную публику удивить уже очень сложно. Сложная графика стала общим местом и встречается в голливудских картинах постоянно. Тогда в креативной голове Маркуса Ниспела поспела идея!

Наверное, при озвучке фильма израсходовали не один грузовик капусты. Нередко звук ударов и трескающихся голов имитируют, кроша перед микрофоном кочаны. А финансирование киношники вполне могли бы получить у какой-нибудь компании, производящей кетчупы. И в очередной раз, когда из раздавленной головы брызгает бутафорская кровь, можно было бы пускать бегущую строку: «Наш томатный спонсор!».

Нет нужды гадать, за кого держит своих зрителей режиссер, напичкавший кинокартину человеческим фаршем. Напугать? Нет, тоже уже поздно. «Кошмар на улице Вязов» – это как раз из эпохи молодого Шварнеггера. А вот вполне естественное чувство брезгливости возникает. И не к размахивающему окровавленным мечом Конану. Он-то как раз предстает во вполне каноническом духе: это не размышляющий, а действующий герой. Он убивает мужчин и спит с женщинами – в современном кино за такой образ уже чуть ли не благодарить авторов надо (могло бы ведь быть и наоборот). Отвращение возникает именно к режиссерской линии. Фонтаны искусственной крови – это уже даже не Роберт Говард. Это Александр Блок. Не в том плане, что все так эстетично. А в том, что условность изображаемого становится слишком явной. «Помогите! Истекаю я клюквенным соком!» – кричит блоковский паяц из «Балаганчика». Впрочем, может, мы чего-то не знаем? А вдруг в начале ХХ века в символистском театре на этом куске звучало из-за сцены: «Наш клюквенный спонсор!»?

Помните царя Мидаса, который страстно любил золото? Его боги наградили сомнительным талантом превращать в злато все, до чего он дотрагивался. Тимура Бекмамбетова я считаю именно таким своеобразным Мидасом – до чего он ни дотронется, выходит вообще-то гадость, но очень прокатная.