Вера Мильчина - «Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I

Именно от пограничной стражи и губернского начальства поступали в III Отделение сигналы о подозрительных иностранцах, а III Отделение, проинформировав императора и узнав высочайшую волю на этот счет, сообщало губернаторам, как им следует действовать: высылать иностранца или пропускать (возможно, учредив за ним негласный надзор). Вот один из многочисленных примеров.

В мае 1831 года генерал-губернатор Финляндии граф А. А. Закревский получил от местной финской администрации донесение о том, что в Финляндию прибыли – с намерением продолжить путь до Петербурга – два французских подданных, помещики Делиот и Кастелен де Лепре, утверждающие, что путешествуют они для своего собственного удовольствия, и снабженные паспортами от российского посланника в Швеции графа Сухтелена. Закревский немедленно предписал местной администрации устроить за «поведением и всеми поступками» французов «неприметный полицейский надзор» и известил о появлении французов главу III Отделения и шефа жандармов графа Бенкендорфа. Тот в свою очередь уведомил о путешественниках министра иностранных дел вице-канцлера графа К. В. Нессельроде и генерал-губернатора Санкт-Петербурга П. К. Эссена, которому дал распоряжение продолжать надзор за двумя французами по прибытии их в столицу. Эссен отдает соответствующее приказание петербургскому обер-полицмейстеру и докладывает об этом Бенкендорфу. Между тем об учрежденном за двумя иностранцами секретном надзоре поступает от Бенкендорфа доклад императору, и тот высочайше повелевает «принять надлежащие меры к неослабному наблюдению за сими иностранцами». Нессельроде, со своей стороны, извещает Бенкендорфа, что «до Министерства иностранных дел не дошло никаких предосудительных сведений насчет французских подданных виконта Гипполита Адольфа Делиота и Альберика Луи Кастеленя де Лепре, и как они снабжены паспортами инженер-генерала графа Сухтелена, то я полагаю, что им можно позволить прибыть в Санкт-Петербург». И наконец, заканчивается дело двух французов докладом Эссена Бенкендорфу о том, что, по донесению петербургского обер-полицмейстера, за ту неделю, что они находились в столице, ничего предосудительного за ними не замечено, поэтому им выданы «билеты» (от французского слова billet – записка) на проезд в Москву, а «о продолжении за ними надзора сообщено г-ну московскому военному генерал-губернатору».

В рассмотренном случае чиновники III Отделения сами не занимаются ни выявлением нежелательных приезжих, ни слежкой за ними; они собирают соответствующую информацию и, доложив о случившемся императору и получив от него ответ, сообщают генерал-губернаторам или губернаторам о том, что следует предпринять, а те в свою очередь отдают приказания обычной полиции. Как осуществлялся контроль, видно на примере французского торговца духами Мориса Морена: он был взят под тайный надзор в 1824 году, то есть еще при Александре I – и санкт-петербургский генерал-губернатор Эссен, опираясь на рапорты обер-полицмейстера, регулярно информировал Бенкендорфа о его приездах из Москвы в Петербург для выезда за границу, а затем о возвращении в Петербург и отъезде в Москву, «долгом поставляя присовокупить, что за означенным иностранцем ничего предосудительного не замечено», в связи с чем в 1837 году санкт-петербургский обер-полицмейстер наконец «испросил разрешения на прекращение дальнейшего надзора». Тут-то Бенкендорф и попытался выяснить, чем, собственно, провинился французский купец и по какой причине за ним наблюдали. Поскольку в 1824 году высочайшее повеление было сообщено санкт-петербургскому генерал-губернатору бывшим начальником главного штаба графом Дибичем, в 1837 году уже шесть лет как покойным, Бенкендорф послал запрос военному министру Чернышеву, а тот, разумеется, ответил, что в делах военного министерства таких сведений не имеется. Заканчивается эта история посланием Бенкендорфа петербургскому генерал-губернатору Эссену:

Оказалось, что Высочайшее повеление об учреждении за сим иностранцем секретного надзора последовало в 1824 году по той единственно причине, что при первоначальном приезде своем в Россию он вовсе не был известен правительству.

А поскольку, подытоживал Бенкендорф, впоследствии выяснилось, что Морен, «путешествуя по торговым делам, приезжает в здешнюю столицу каждый год» и «ни в каких предосудительных поступках не замечен», то он, Бенкендорф, не предвидит никакой надобности в дальнейшем иметь за Мореном наблюдение. Надобности, впрочем, не было никакой и в предыдущие годы, но машина, однажды запущенная, останавливалась с большим трудом.