Алла Лейвич - Блудная дочь. Исповедь московской путаны

Я тогда мало что понимала. Сосредоточенная на собственных переживаниях, росла эгоистом.

Отношения с братом ухудшились. Дело шло уже дальше драк: нам было тесно под одной крышей. По большому счету, эгоистами мы были оба. Нам дела не было до того, что чувствует мать.

Сестра рано вышла замуж и жила с мужем отдельно. Вплоть до моего ухода из дома, у нас с ней сохранялись хорошие отношения. А потом… все изменилось.

Основной причиной моего ухода из дома все-таки был конфликт с братом. Я много об этом думала. Снова и снова прокручивала события тех дней и всякий раз приходила к одному и тому же выводу: по-другому я поступить не могла.

Я мечтала жить одна. Бредила независимостью. Чем больше семья сопротивлялась моему уходу из дома, тем тверже я становилась в своем решении. Я непременно уйду! Сегодня или завтра, или через неделю, неважно. Мне было необходимо уйти. В этом рвении я впервые проявила характер. Как позже сказала мама: «Оля, у тебя сильнейшая воля… к абсурду». Может быть.

Решение уйти в публичный дом пришло не сразу. Я подбирала другие варианты. Жить в общежитии, уйти в монастырь, поехать в глухую деревню… замуж выйти, в конце концов. Но женихи в очередь вставать не спешили, денег, чтобы жить в другом месте, у меня не было, в монастырь уйти я тоже не могла, потому что в то время увлекалась баптизмом… куда еще?

Разговоры с матерью и сестрой заканчивались одним и тем же:

– Оля, пойми, жить одной очень трудно. Ты не сможешь, не справишься, ты еще не готова…

Из меня пробовали «выколачивать дурь», водили к психологам и психиатрам. Но все эти попытки оградить меня от принятого решения привели лишь к тому, что я стала во всех домочадцах видеть своих врагов. Так продолжалось несколько месяцев.

А потом я купила журнал «Работа и зарплата», долго просматривала его и, наконец, нашла объявление о приеме девушек на работу. На какую работу – я знала. Не совсем же глупой была…

Позвонила. Первое собеседование не прошла – не подошла по внешним данным. Как я тогда переживала! Неужели я до такой степени некрасивая, что меня даже в бордель не берут? Девочке восемнадцать лет. Женственность толком проснуться еще не успела. Мужиков откровенно боялась. Пухленькая, угловатая, неуклюжая… Прыщики подростковые не прошли даже. Кому такая нужна? Больно было.

Вот тогда включился другой «аргумент»: возникло непреодолимое желание стать другой. Не просто прийти в публичный дом и пережить там какое-то время, нет. Чтобы заглушить боль, причиненную мужичонкой-охранником, сказавшим: «Извините, вы не подходите…», мне требовалось стать лучшей. Этот мотив и определил все мои дальнейшие действия… и упорство, с каким я рвалась из дома в ту страшную и совсем незнакомую жизнь.

Второе собеседование мне назначили через несколько дней. Встретивший меня парень сказал только одно слово: «Пойдем,» – и повел меня во двор старой девятиэтажки. Мы поднялись в лифте на третий этаж, затем по лестнице еще на один и подошли к обычной черной двери, обитой дерматином. Некоторое время потоптались на коврике у входа, пока нас не впустила молоденькая девушка. Я обратила внимание, что парень не нажал кнопку звонка и вообще не сделал ничего такого, что могло бы сообщить обитателям квартиры о нашем присутствии на этаже. Но дверь открыли довольно быстро.

– Тише, у нас клиент, – шепотом сказала встретившая нас девушка. – Пошли на кухню, обувь там снимешь.

Квартира показалась мне просто гигантской. Я насчитала, как минимум, пять дверей, ведущих неизвестно куда. На кухне за столом сидела женщина лет тридцати пяти, худосочная и бледная, укутанная в длинный шерстяной платок. Я поняла, что это администратор. Женщина представилась Светланой.

– Ты работала когда-нибудь? – спросила она меня.

– Нет, – честно призналась я.

– Сколько мужчин у тебя было?

Этот вопрос меня смутил. Мне почему-то было стыдно признаться, что у меня их всего было двое, да и то последнего можно было бы не считать: он кончил, не донеся до места.

– Трое, – наконец, выдавила из себя я.

– М-да, – сказала Светлана. – Не боишься?

– Нет, не боюсь, – ответила я и, немного подумав, добавила: – Мне интересно.

Светлана с удивлением окинула меня взглядом и переспросила:

– Интересно? Что же здесь интересного?

И на этот раз я не знала, что ей ответить. Мне совершенно не хотелось раскрывать перед ней истинные причины того, почему я оказалась здесь, тем более, что я и сама не очень-то их осознавала, однако врать не хотелось тоже.