Марк Агатов: История крымчаков. Фотоальбом

– Рядом с каменными воротами была аптека, а недалеко от нее мастерская одеяльщика Бакши, – продолжает свой рассказ Давид Абрамович.– А вот чтобы крымчаки держали аптеку, я не слышал. Я знаю, что у крымчаков в этом районе были свой магазин и крымчакская артель. Там работали портные, они шили рубашки, которые и продавали в этом магазине. Хозяином магазина был Пиастро. Ему принадлежал еще и винный подвал. Этот подвал на Интернациональной улице и сейчас работает. Пиастро эти жили по Крымчакскому переулку. В этом переулке располагался къаал – молитвенный дом крымчаков. Дом этот остался целым после войны. Если идти с Караимской улицы мимо водоразборной колонки, то попадешь в Крымчакский переулок. С правой стороны там был молельный дом крымчаков. В этом дворе и жила семья Пиастро. Ходили крымчаки туда и после революции. Но это уже были не только молитвенный дом, но и школа для взрослых. В основном там женщины-крымчачки учились русскому языку. Мать моя тоже ходила туда учить язык. А вот отец мой знал несколько языков и свободно говорил на русском.

– Как вы оказались в Евпатории? – задаю вопрос Давиду Абрамовичу.

– Мои родители долгое время жили в Ялте, но потом по какой-то причине оттуда стали выселять крымчаков и евреев. Это было до революции. Мой отец был еще молодой, а дедушка имел в Ялте магазин свой промтоварный. Мне потом через много лет показывали его. Старожилы вспомнили моего отца, когда я с ними завел разговор. Из Ялты они переехали в Евпаторию. Здесь в то время жили симферопольские крымчаки, были и карасубазарские (ныне город Белогорск). До революции в Евпатории проживало примерно 200—300 семей. Не меньше. У каждого из них было очень много детей. Вот у меня как было: брат Лазарь – жестянщик, Яшка работал поваром в санатории Ленина, а сестры в мастерской на Интернациональной улице, около старого банка, в которой делали соломенные американские шляпы. Сырье для них, специальную американскую соломку, доставляли в Евпаторию из Америки. Этим занималась американская благотворительная организация, которая сразу после революции оказывала местным властям помощь по созданию новых рабочих мест. Мать работала в «Промшвее», потом образовались в городе швейные артели. Отец трудился в артели «Коллективист». Младшая сестра училась и работала швеей, потом вышла замуж за симферопольского крымчака.

В Евпатории был крымчакский клуб, располагался он в старой части города. Был в городе и «татарский клуб» на Интернациональной улице. Приходили туда и крымчаки, и караимы, и люди других национальностей. Вообще, в то время не было национальной розни, как сейчас. Никто особо не выделялся и не стремился жить обособленно от других.

До войны крымчаки были в основном ремесленниками: сапожниками, жестянщиками, шапочниками, одеяльщиками, парикмахерами. Я не знаю ни одного крымчака, чтобы он занимал высокий пост в городе. Но зато свою работу делали хорошо. Твой отец был одним из лучших портных в городе. К нему приезжали шить брюки даже из Симферополя.

С Борисом Пурим я был знаком, когда он еще жил на улице Промышленной. И брата его знал хорошо, Александра Пурим. Ему снайпер комсомольский билет прострелил на Финском фронте. Об этом все газеты писали в то время. Он младшим был в семье. Все его Шурой звали. Так и остался Шурой навсегда.

Давид Абрамович надолго замолкает.

Историю своего знаменитого дяди я слышал неоднократно. У отца хранилась вырезка из книги. В финскую войну его младший брат Шура проходил действительную службу в армии, сейчас ее называют «срочной», и из Крыма был отправлен на фронт. Родные были уверены, что он вернется целым и невредимым, и не представляли, что пришлось пережить молодому пехотинцу. Оставшийся в живых его товарищ потом рассказал, отцу, как погиб Александр Пурим.

– Мы сидели вдвоем в окопе, когда пришел командир и приказал устранить повреждение телефонной связи. Лес простреливался снайперами, поэтому задание выполнить не удалось. Пуля Александру попала в сердце и прострелила комсомольский билет.

Мой отец не решился рассказать матери о гибели брата, он боялся, что она не перенесет этого известия. Прятал газеты, в которых писали о его последних минутах жизни. Но скрыть правду не удалось. Роковое письмо со словами сочувствия отправила в Крым жена комиссара. В конверт была вложена и статья фронтового корреспондента о его гибели. Когда один из братьев отца вошел в комнату, моя бабушка лежала без сознания, а на столе распечатанное письмо. Через два дня она скончалась в больнице.