Станислав Белковский - Русская смерть (сборник)

АНФИСА. Мне папа рассказывал.

КОЧУБЕЙ. А где работает ваш папа, Ноэми?

АНФИСА. Он тоже переводчик, как я.

КОЧУБЕЙ. А, значит, у вас это фамильное. Семейственное что ли. Вы должны хорошо говорить по-английски, наверное.

АНФИСА. Меня папа с детства научал. Мы жили далеко отсюда. В Гондурасе. Там все говорили по-английски, и мне легко было учиться.

КОЧУБЕЙ. Значит, Ноэми, ваш папа был переводчиком в Гондурасе. А разве там говорят по-английски?

АНФИСА. Нормальные люди – нет. Они – погондурасски. А индейцы там, таксисты, прислуга – все по-английски.

КОЧУБЕЙ. Вот ведь что. Гондурас точно можно было бы отреформировать за пять недель. И мне бы поставили памятник. На главной площади Гондураса. Из чистого золота. Молодожены бы фотографировались на фоне этого памятника. А раз в год, в День независимости Гондураса, мимо памятника шел бы военный парад. А в России так не выходит. Золота много, особенно за полярным кругом. Но ставить мне памятник никто не спешит. И парады идут куда-то совсем в другую сторону. Вот ведь как бывает, Ноэми.

АНФИСА. А еще мои сокурсники говорят, что вы гений.

КОЧУБЕЙ. Как они об этом узнали?

Анфиса. Ну…

КОЧУБЕЙ. Вот и я говорю. Неглубокая проработка вопроса. Тема раскрыта поверхностно. Я бы вашим сокурсникам за такого гения поставил три балла.

АНФИСА. Но вы точно гений. Это же видно.

КОЧУБЕЙ. Спасибо, Ноэми. Спасибо. Вы действительно очень добры ко мне. К старому, в сущности, человеку. Но я – бывший гений. Я раньше был гением. Когда сидел с Африкан Иванычем за одним обеденным столом в «Правде». Или с Борис Николаичем с общей бутылкой в Барвихе. Когда в президиумах всяких сидел. А потом меня уволили. Из гениев. Сказали, послужил гением – освободи место другому. Товарищу освободи, так сказать.

АНФИСА. Разве из гениев можно уволить?

КОЧУБЕЙ. Можно, Ноэми. Можно. Это и есть мое главное ноу-хау. Я сейчас пишу книгу. Скажу вам по большому секрету. Не сдавайте меня ни в коем случае. Я сейчас пишу книгу о том, как увольнять из гениев. С точным описанием всей технологии. Вы знаете, что такое ноу-хау?

АНФИСА. Ой, это, по-моему, диски пятого поколения. Вот. Как хай-энд, только круче гораздо.

КОЧУБЕЙ. Вот-вот. Только круче гораздо. Это даже круче, чем Нобелевская премия. Когда я выпущу книгу про как увольнять из гениев, все сразу смогут мною гордиться. Особенно жена моя.

АНФИСА. Жена?

КОЧУБЕЙ. Да, жена. А что?

АНФИСА. Ее сейчас нет?

КОЧУБЕЙ. Она сейчас есть. Только не здесь. Она поехала на выставку больших волосатых бабочек. В Гондурасе есть большие волосатые бабочки?

АНФИСА. Ой, там есть все. Но я же еще маленькая там была. Бабочек не видела чего-то. Но они там точно есть. Мне папа говорил. Что даже на ночь выключают кондиционеры, чтобы в них не залетела большая бабочка.

КОЧУБЕЙ. А вот в России нет больших волосатых бабочек. И знаете, почему?

АНФИСА. Нет.

КОЧУБЕЙ. Потому, что в России очень холодно. И полярная ночь. Три четверти года – сплошная тьма. Темно, как в кино, когда реклама уже закончилась, а фильм еще не начинался. Бабочки же не будут жить в таких условиях. Они же не люди, правда.

АНФИСА. Не люди. Очень смешно.

КОЧУБЕЙ. И я думаю, что смешно. Поэтому у нас в России есть только мертвые бабочки. И мой друг, Боря Толь, устраивает их выставки. Чтобы мы все видели, какие существа окружали бы нас, если б у нас тут было тепло и круглые сутки – полярный день.

АНФИСА. Ваша жена скоро приедет?

КОЧУБЕЙ. Вы хотите с ней познакомиться? Неизвестно. Бабочек же много. И всех надо рассмотреть. Часа через три. Может быть, четыре. Я только проснулся и немного плохо соображаю. Сейчас сколько времени?

АНФИСА. Половина восьмого. Можно, я поправлю ваши очки. Они так идут к этому красному костюму.

КОЧУБЕЙ. Поправьте, о боже. Мы должны с вами тренироваться говорить по-английски?

АНФИСА. Да, мы должны тренироваться. Но можем пока по-русски. Начинать по-русски.

КОЧУБЕЙ. Я, как вы, Ноэми, с детства учил английский.

Но не очень удачно. То есть учил-то удачно, а вот выучил не очень. Однажды приехал в Вашингтон просить денег – не для себя, а для бюджета страны – и прямо с порога сказал: дир лэдиз энд джентлменз. С «з» на конце.

Как джаз. З-з-з-з-з. Представляете?

АНФИСА. С американцами так и надо. Построже с ними надо. А то они очень наглые. Чуть что – кладут ноги на стол.

КОЧУБЕЙ. Может быть. Но американцы меня и так понимают. Они хорошо читают по моим губам. Так что издавать звуки мне уже и необязательно. Открыл губы – и пошел.