Станислав Белковский - Русская смерть (сборник)

ТОЛЬ. Это твой прокол, Гоц! Твой! Никто не должен ходить к Игорю без нашего ведома. Все интервью – только через нашу пресс-службу. У него кто в приемной сидит?

ГОЦЛИБЕРДАН. Людка Аршинова. Раньше в Минэкономики была. Она уже семь лет сидит.

ТОЛЬ. Если мы эту женщину не контролируем, надо ее убрать. Посадить нашу надежную девицу. И поставить ему пресс-секретаря. Нашего, нормального. Чтобы все звонки журналистов – туда. А то, знаешь, еще пара таких «Вашпостов», и никаких грехов не оберешься.

ГОЦЛИБЕРДАН. Будет сделано, мой повелитель.

ТОЛЬ. А почему ты уже этого не сделал?

ТОЛЬ. Вы не приказывали, я и не делал.

Пауза.

Понятно же, как мы все трепетно относимся к нашему Игорю Тамерлановичу.

ТОЛЬ. Ладно. Как Мария?

ГОЦЛИБЕРДАН. Машка – лучше. Были с ней третьего дня на концерте. Гутник джазз. С двумя «зэ». Вот так: з-зз-з-з. Потом поехали трахаться. К нам в дом приемов, на Краснодворянскую. Трахается все так же. Даже лучше. Видно, что давно ни с кем не ебалась. Игоряша, видать, оплохел совсем.

ТОЛЬ. Ты поосторожней это. На Краснодворянской проходной двор.

ГОЦЛИБЕРДАН. Единственное безопасное место. Въехал за ограду – и никто тебя не видит. А потом, что – кто-то не знает?

ТОЛЬ. Ну, Игорь-то не знает.

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорю нынче вовсе не до того. Он ушел в другие миры. В эмпиреи, значит сказать. Секс его больше интересует.

ТОЛЬ. Не хватало нам еще какого-то видео вашего с Машкой.

ГОЦЛИБЕРДАН. Не беспокойся, мой повелитель. Если видео снимут, вы его получите первым.

ТОЛЬ. Это не повод, Гоц…

ГОЦЛИБЕРДАН. Согласен, согласен. Не повод.

ТОЛЬ. Ты послал к нему переводчицу?

ГОЦЛИБЕРДАН. В следующий понедельник.

ТОЛЬ. В Сумерки?

ГОЦЛИБЕРДАН. Конечно. Машка как раз пойдет со мной на открытие выставки Джеффа Кунса. С двумя «ф». Вот так: ф-ф-ф-ф… А мозг русского либерализма примет пока переводчицу. Ноэми, как вы и изволили высказаться.

ТОЛЬ. С техникой все в порядке?

ГОЦЛИБЕРДАН. Лучшее стерео, какое только бывает на свете.

Кочубей, Мария.

МАРИЯ. Ты сегодня лучше выглядишь, Игорь. Что-то случилось?

КОЧУБЕЙ. Случилось. Случилось. Я говорил вчера с отцом Гавриилом.

МАРИЯ. Ты говоришь с ним часто. Так что случилось именно вчера?

КОЧУБЕЙ. Он всегда прекрасен, но вчера был прекрасней обычного. Он предложил поехать с ним на Валаам. К монахам. На три недели.

МАРИЯ. Когда?

КОЧУБЕЙ. Под старый Новый год. Оказывается, старый Новый год – это обрезание Господне. По старому календарю. Григорийскому, кажется.

МАРИЯ. Ты не можешь под старый Новый год.

КОЧУБЕЙ. Почему не могу?

МАРИЯ. Ты едешь в Америку. С лекциями. Пять недель. Ты обещал. Тебя ждут.

КОЧУБЕЙ. А кому я обещал?

МАРИЯ. Профессору. И Боре с Гоцем, надо понимать, тоже обещал.

КОЧУБЕЙ. Но Боря с Гоцем со мной на эту тему не разговаривали. Это был сюжет Евгения Волковича.

МАРИЯ. Боря дает тебе самолет. И охрану. Ты забыл?

КОЧУБЕЙ. Они сказали, что еще дают мне переводчицу, чтобы я не ковырялся лишний раз в английском языке.

МАРИЯ. Кто это тебе сказал?

КОЧУБЕЙ. Гоц. Он звонил.

МАРИЯ. Значит, ты обсуждал с ними поездку.

КОЧУБЕЙ. Ну, в этом смысле обсуждал. Но я так понял, что это тема профессора. Это на него вышли из Кремля.

МАРИЯ. Игорь, никакого Валаама быть не может. Никаких монахов. Ты знаешь, я всегда была терпима к твоим фокусам, но все хорошо в меру.

КОЧУБЕЙ. Это никакие не фокусы. Это Валаам. Монахи. Север. В единственном числе. Один только север. Не севера, как на фабрике по извлечению золота.

МАРИЯ. Из-за этого интервью на меня уже косо смотрят.

КОЧУБЕЙ. Я сегодня видел охранника, потом нашу новую горничную – никто из них косо не смотрит. Кстати, а Зину ты уволила?

МАРИЯ. Когда ты неправ, у тебя всегда такой суетливый юмор. Зина ушла в декрет, я тебе девять раз говорила. Вместо нее – Света, ее сестра.

КОЧУБЕЙ. Почему я неправ? Да, я предварительно согласился ехать в Америку. Но я никому ничего не гарантировал. Мне пока даже не дали список городов. Вот если бы я получил список городов до вчерашнего разговора с отцом Гавриилом.

МАРИЯ. Список тебе совершенно не нужен. Тебя встретят и поведут за руку. И потом – ты помнишь про тридцать тысяч за выступление? Ты давно не зарабатывал денег, мне кажется.

КОЧУБЕЙ. Слушай, Марфуля, какие тридцать тысяч? Это копейки. Клинтон получает по двести.

МАРИЯ. Разбомбил бы ты Югославию – тоже получал бы по двести.

КОЧУБЕЙ. Да, ты права. Не получилось.