Коллектив авторов - Исторический сборник «Память». Исследования и материалы

Одновременный выход в свет двух самых крупных диссидентских работ, посвященных белым пятнам советской истории, – «К суду истории» Роя Медведева и «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына – не следует рассматривать как случайность. Политическая и общественная обстановка, в частности прямой призыв к изучению до сих пор табуированных страниц прошлого, родившийся на самом верхнем уровне власти, в совокупности с продолжающимся параличом официальной исторической науки во многом определили возникновение таких неофициальных исследований. Неслучайно и то, что устным и письменным свидетельствам жертв сталинских репрессий уделено в них центральное место. Одинаково лишенные доступа к архивным документам, оба автора прибегали к самой очевидной альтернативе – к беседам с очевидцами. Эти рассказы не только раскрывали неизвестную до тех пор информацию, но и придавали исследованиям особую нравственную ценность, складываясь в коллективное свидетельство о прошлом. В предисловии к первому тому «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын – сам бывший заключенный – отдавал должное рассказчикам:

Эту книгу непосильно было бы создать одному человеку. Кроме всего, что я вынес из Архипелага – шкурой своей, памятью, ухом и глазом, – материал для этой книги дали мне в рассказах, воспоминаниях и письмах ‹…›.

[Перечень из 227 имен]

Я не выражаю им здесь личной признательности: это наш общий дружный памятник всем замученным и убитым [87] Солженицын А.И . Архипелаг ГУЛАГ 1918 – 1956. Опыт художественного исследования. Екатеринбург: У-Фактория, 2006. Т. 1. С. 10. .

В свое время небывалая волна читательских откликов на «Один день Ивана Денисовича» (1962), конечно, польстила автору, но главное – эти письма легли в основу его самого прославленного произведения. Среди читателей повести было немало бывших заключенных, прошедших, как и ее герой, «семь кругов ада» ГУЛАГа. Многие из них призывали Солженицына создать всеохватывающий роман о тех временах. Бывший зэк из Латвии Ю.Т. Вайшнорас писал:

Хочется верить, что Вы, тов[арищ] Солженицын, с такой наблюдательностью, с такой художественной зрелостью вошедший в советскую литературу, расширивший тематические рамки советской литературы, не отложите перо, а продолжите успешно начатую литературную работу. Хочется верить, что повесть «Один день Ивана Денисовича» – только начало большой творческой работы.

Этого просят, этого желают бывшие друзья Ивана Денисовича. А надо сказать, что многие из них стоят того, чтобы про них написали. ‹…›

Вы, тов[арищ] Солженицын, уже положили начало. Вы показали себя наблюдательным художником, умеющим владеть словом, поэтому друзья Ивана Денисовича были бы благодарны Вам, если бы Вы и дальше продолжали работу и еще глубже и всесторонней отразили жизнь бывших «зэков», еще шире показали черты их характера [88] Тюрина Г.А . «Дорогой Иван Денисович!.. Письма читателей 1962 – 1964. М.: Русский путь, 2012. С. 201, 205. .

Эти надежды читателей оправдались с появлением на свет «Архипелага ГУЛАГ». Солженицын начал писать его уже в 1958 году, однако произведение такого масштаба казалось непосильным:

Эту книгу писать бы не мне одному, а раздать бы главы знающим людям на редакционном совете, друг другу помогая, выправить всю.

Но время тому не пришло. ‹…›

Уж я начинал эту книгу, я и бросал ее. Никак я не мог понять: нужно или нет, чтоб я один такую написал? И насколько я это выдюжу? Но когда вдобавок к уже собранному скрестились на мне еще многие арестантские письма со всей страны, – понял я, что раз дано это все мне, значит, я и должен [89] Солженицын А.И . Архипелаг ГУЛАГ. 1918 – 1956. Т. 3. С. 498. .

Солженицын не был историком и не претендовал на такую роль: «Я не дерзну писать историю Архипелага: мне не довелось читать документы» [90] Там же. Т. 1. С. 8. . Однако автор имел ценный для художника пера личный опыт описанного им мира, и, «почти полюбив» его, он надеялся суметь донести до читателей суть этого чудовищного исторического явления [91] Там же. .

Будучи писателем, Солженицын не чувствовал себя связанным историческими научными стандартами. Он определил жанр своего произведения как «опыт художественного исследования». «Это такое использование фактического (не преображенного) жизненного материала, чтобы из отдельных фактов, фрагментов, соединенных, однако, возможностями художника, – общая мысль выступала бы с полной доказательностью, никак не слабей, чем в исследовании научном» [92] Элизабет Маркштайн цитирует интервью А. Солженицына 1977 года с Н.А. Струве. Маркштайн Э . О повествовательной структуре «Архипелага ГУЛАГ» // Филологические записки. Воронеж, 1993. Вып. 1. С. 91. . В одном ряду с историческими главами, написанными на основе документов и вторичных источников, стояли и главы в жанре «устной истории», иногда даже с антропологическим подходом, а также автобиографические сегменты.