Нурали Латыпов - Ислам и мир - восток глазами классиков

Однако в свете нашей беседы, важно, что Толстой был связан с Казанью не просто, как большинство русских дворян, пребыванием на территории, а знал и понимал религиозные течения, живо интересовался вопросами ислама и, может быть, уже тогда сделал для себя духовный выбор.

Нурали Латыпов

Вы считаете, что есть основания полагать, что уже в годы ученичества Толстой мог встать на путь, как он её называл, «новой религии»? Не принять, но открыть её для себя, как духовный портал в поисках Истины, которая была для основой жизни и творчества.

Исмагил Шангареев

Полагаю, что нет смысла обсуждать эту тему, пытаясь давать какие-то личные оценки. Так работает большинство литературоведов. Я не литературовед и не пытаюсь выступать в подобном качестве. Знание Корана дает мне право смотреть в прошлое с почитанием и восхищением, ибо история – то, что было предначертано Аллахом. Всё что я хочу, – это то, чтобы наши дети, мои сыновья знали правду об основах Российской культуры, о важности признания тюрко-славянских духовных скреп, которые, собственно, и есть основа национальной идеи России, каркас, на котором должно держаться единство нашей многонациональной страны.

Сегодня очень важно прислушаться к истории, не переписывать её в угоду сиюминутным политическим требованиям, а прислушаться. Научится слушать и понимать сказанное 100, и 1000 лет назад так, словно это говорится нам, и для нас. Тогда не понадобятся долгие рассуждения о том, бы ли Лев Николаевич мусульманином. Это будет и так понятно.

Завершая первую часть нашего разговора, которую мы условились назвать «Все дороги ведут в Казань», хочу, чтобы наши читатели ознакомились с известным историческим документом, известным как «Письмо Л. Н. Толстого об исламе и христианстве. Письмо в Казань». Не буду приводить его полностью, поскольку жанр интервью предусматривает некоторую динамику, активный диалоговый режим. Позволю себе привести лишь несколько цитат.

Письмо в Казань. Цитата первая

«Не могу не одобрить желания ваших сыновей содействовать просвещению татарского народа. Не могу судить о том, насколько при этом нужен переход в магометанство. Вообще должен сказать вам, что, не признавая государства, я считаю излишним и всякое формальное заявление кому бы то ни было о том, к какой человек принадлежит вере. И потому думаю, что если сыновья ваши и захотят усвоить магометанские взгляды, предпочтительно перед православными, то им не нужно бы и заявлять об этом, т. е. о своём переходе от одного вероисповедания в другое. Может быть, это необходимо, но я об этом судить не могу, и поэтому ваши сыновья должны решить сами, заявлять или не заявлять им об этом предержащим властям».

Письмо в Казань. Цитата вторая

«Что касается до самого предпочтения магометанства православию и в особенности по тем благородным мотивам, которые выставляют ваши сыновья, я могу только всей душой сочувствовать такому переходу. Как ни странно это сказать, для меня, ставящего выше всего христианские идеалы и христианское учение в его истинном смысле, для меня не может быть никакого сомнения в том, что магометанство по своим внешним формам стоит несравненно выше церковного православия. Так что если человеку поставлено только два выбора: держаться церковного православия или магометанства, то для всякого разумного человека не может быть сомнения в выборе и всякий предпочтет магометанство с признанием одного догмата единого Бога и его пророка, вместо того сложного и непонятного богословия – троицы, искупления, таинств, богородицы, святых и их изображений, и сложных богослужений. Оно и не могло быть иначе, т. е. не могло не быть того, чтобы магометанство, по отсутствию многих суеверий, затемняющих сущность учения и вошедших в церковную веру, не стояло бы выше этой церковной веры уже по одному тому, что магометанство возникло на 600 лет позднее христианства».

Письмо в Казань. Цитата третья

«Всё на свете развивается, совершенствуется; как совершенствуется отдельный человек, так совершенствуется и всё человечество, и главная основа жизни всех людей – их религиозное сознание. Совершенствование же религии состоит в её упрощении, уяснении, освобождении от всего того, что скрывает её. Такое освобождение религиозной истины от того, что скрывает её, совершалось с самых древнейших времен… более всего в самой древней, в браминской, уже меньше в еврейской, ещё менее в буддийской, конфуцианской, даосийской, ещё менее в христианской, но уже меньше всего в самой последней большой религии – в магометанской. И потому магометанство находится в самых выгодных в этом отношении условиях».