То, что Ельцин, когда речь идет о его власти, наплюет на всех и вся, и все это примут как должное, он показал в своем выступлении по поводу отстранения Лебедя. Показал он и то, что никакого отношения к Черненко не имеет. И является, в отличие от последнего, очень жестокой и масштабной “политической реальностью”. Мне никогда не было понятно, почему господин Лебедь считает, что в “берлоге” могут уживаться или не уживаться “пернатые”. В “берлоге”, натурально, живет “медведь”. И этот “медведь” в силу плохого самочувствия или других причин сколько-то времени терпел пернатые хулиганства. После чего взревел и круто продемонстрировал, чья это “берлога”. Показав заодно, что, при всей своей нездоровости и задерганности, он не перестает быть “медведем”, и что в одном его когте больше нутра и политической самости, чем во всех красивых и хорошо причесанных оперениях его заносчивого соперника. Так что насчет Черненко — это на совести совсем неадекватных людей. Равно как и по части “битья лежачих”.
3. ВЛАСТЬ И ПОЛИТИКА
Итак, Борис Ельцин подвел черту под конспирологией, приказав ей долго жить и сметя медвежьей лапой все ее изящные и оправдывающие бездействие построения. Но это вовсе не снимает вопроса о вопиющей бездарности всей стратегической государственной линии. Эта бездарность в сочетании с предельной эффективностью действий в случае, когда речь идет о защите “власти как таковой”, требует иных, неконспирологических объяснений.
Суть объяснений сводится к следующему. Ельцин и его команда выражают блеск и нищету незрелого отечественного буржуазного класса. Этот класс не строит непрерывных логически обусловленных политических комбинаций. Он мыслит вообще не политическими, а ситуационно-лоббистскими категориями. В условиях же описанного нами сегментизирования этот класс вообще не существует как таковой. Его место занимают узкие группы лоббирования. И дело не в каком-то там “регенте”. Зачем играть в поддавки? Дело в том, что группы лоббирования стали доминирующим элементом в федеральной политике. Эти группы крайне эффективны в “форс-мажорных”, критических ситуациях. Но это моментальная эффективность, сменяющаяся фактическим параличом сразу же после завершения отдельной лоббистской акции. Ситуационно-лоббистский стиль является сейчас стержнем политического поведения всего нынешнего федерального центра. Этот стиль не предполагает вообще представления о действиях, развернутых на сколь-нибудь значимом интервале времени. Речь может идти только о судорогах и заполнении промежутка между судорогами “броуновским движением”. Моментальность — первая черта стиля нынешней власти.
Вторая черта — экспансионизм. Ситуационно-лоббистская деятельность вообще не предполагает уступок, дележа, соблюдения неких правил игры за пределами конкретного “форс-мажора”. Сторонний наблюдатель может высказывать по этому поводу любые конспирологические гипотезы, подвергать это любым морализирующим оценкам, но вновь — все и сложнее, и проще.
Я уже говорил о соотношении потенциалов условно (вновь повторю, что условно!) “космополитического” и “почвенного” сегментов федеральной элиты, определяя это соотношение как “три к одному”. Что при таком соотношении делает нормальный политик? Он, в зависимости от его интеллектуального ценза, вспоминает или “Сказку о рыбаке и рыбке”, или простую поговорку “жадность фраера губит” и превращает соотношение “три к одному” в соотношение “два к двум”. Что инстинктивно и судорожно, бессознательно (крайне важно, что бессознательно!) делает ситуационный лоббист? Он стремится превратить “три к одному” в “четыре к одному”, “пять к одному” и т. д. Он не думает о том, что завтра потеряет всю власть. Он мыслит только категорией сегодня. И не отличает власть от любого другого ресурса, например, денежного. Он не понимает и не может понять специфики властного поведения.
Отсюда все суждения о необходимости “сдачи Куликова”, о “демонтаже группы Черномырдина”. Политически — это полный абсурд, тотальное самоубийство. Но политики как таковой нет. А с точки зрения лоббистских судорог такие “наезды” — высший класс, демонстрация мужества и решимости.
Та же политическая рефлексология объясняет и неадекватное поведение при выборе стратегии борьбы с Лебедем. Нормальная логика состоит в следующем. Уязвимое место Лебедя — не в том, что он обидел президента и его семью, разругался с коллегами по работе, проявил амбициозность и “закорешился с Коржаковым”. Все это “административный театр для бедных”. Действительная уязвимость Лебедя — предательство национально-государственных интересов в Хасавюрте, посягательство на целостность России. Здесь одно из двух.
Читать дальше
