Газета Завтра: Газета Завтра 154 (46 1996)

АГЕНТСТВО „ДНЯ“

* Первое, что сказал Ельцин Черномырдину, когда вышел из-под наркоза: “Отдай кнопку!”

* Целую ночь Черномырдин нажимал на “ядерную кнопку”, которая оказалась звонком в соседнюю квартиру.

* Московские евреи в знак национального примирения перестали обзывать друг друга евреями.

* Темпы выздоровления Ельцина пугают даже Дебейки.

* Восстановление бандитского режима в Чечне за счет российского бюджета проходит нормально.

Набросили на Россию огромный целлофановый мешок, связали по рукам и ногам, она задыхается, выпучивает глаза, беззвучно кричит, отекая потом и кровью, а ей сквозь мешок предлагают национальное примирение.

Народу не дают взять в руки булыжник, и для этого используют тысячи халдейских приемов.

Народ кромсают на “красных” и “белых” в расчете, что одни переколотят других. Его членят на “коммуно-фашистов” и “здоровые реформаторские силы”, и вторые стреляют из танков в первых. Народу подбрасывают ложного лидера, и вот уже генерал Лебедь выкатывает грудь колесом, рявкает смешные несуразности и уводит у Зюганова десять миллионов избирателей. Отсчитываются по списку деньги, почести, государственные посты и квартиры, и вот уже вчерашние патриоты превращаются в Рябова, Рыбкина, Валентина Ковалева. Ссорят между собой оппозицию, и она напоминает расколотое зеркало, в котором множество искаженных отражений. Показывают на ТВ патриота с крокодиловой пастью, одним глазом, поросшего шерстью и чешуей, от чего у чувствительных обывательниц случаются родимчики. Отлучают от народа тех, кто говорит языком красоты и духа, и уже годами мы не видим на экране Распутина, Белова и Шафаревича. Порочные комедианты, изображая дебилов и извращенцев, играют с народом в непрерывные телевизионные игры, от которых у человека атрофируются боль, вера и воля к сопротивлению, и он, как Леня Голубков, превращается в жвачное животное. Не платят зарплату всем — от академиков до разведчиков, а когда среди обезумевших от голода начинаются волнения и самострелы, выплачивают аккордную взятку наиболее активной протестующей части и смотрят, как благодарно, благословляя милосердие властей, съедают эту взятку шахтер и воздушный десантник. Церковник, получая от властей льготу на торговлю спиртным, проповедует смирение и освящает еще один разбойный банк. Наймит из “Пен-клуба” внушает народу, что его история — это скопление мерзости, и учит русских любить историю штата Оклахома.

И все это — чтобы народ не протянул свою худую руку к обрезку трубы или навозным вилам. А теперь еще, как видим, послеоперационное откровение Ельцина, объявившего день красного восстания голубым днем национального примирения.

Кого с кем станем мирить? Тридцать миллионов русских, проданных в один день на невольничьем рынке в гаремы и караван-сараи СНГ, — с Бурбулисом и Шахраем, авторами Беловежского контракта? Сытеньких, беспощадных Гайдара, Шохина, Бориса Федорова, раскормленного, как гренландский кит, Черномырдина, — с теми, кого они отправили на паперть, к мусорному ящику, в петлю самоубийцы? Новодворскую, которая в раскоряку протопала по красному флагу, — с теми, кто водрузил этот флаг на рейхстаге? Ерина и Грачева — с теми, кого они не допытали, не достреляли и не дожгли у Дома Советов? Ельцина, который посыпал бомбами города и поселки Чечни, и Шамиля Басаева, который умерщвлял беременных русских женщин?

Нет, господин Сатаров, если это вы придумали идею нацпримирения. Нет, господин Чубайс, если это в ваших иностранных мозгах родилась подобная пошлость.

Сначала изменим экономический курс, уничтожающий русскую индустрию. Потом изменим Конституцию, упразднив в России самодержавие без православия и народности. Дадим оппозиции свой собственный телевизионный канал. Сформируем правительство национального доверия. А уж тогда и поговорим о согласии. Пока еще булыжник — в мостовой, а труба не распилена на обрезки.

В стране идут выборы губернаторов. Результат всюду один. На следующий день после подсчета голосов выясняется: региональная мошна пуста, как карман пропойцы, ищущего поутру мелочь на опохмелку. Действующие главы исполнительной власти словно соревнуются — кто ловчее вывернет карманы у избирателя.