Андрей Илларионов - Слово и дело

Арабо-еврейский конфликт в Палестине в течение длительного времени не позволял найти подходящую для обеих сторон формулу мирного сосуществования друг с другом. Сейчас, после многих войн, после интифады, после бесконечного числа террористических актов и у евреев и у арабов постепенно приходит понимание, что вместо того, чтобы пытаться жить в склоке вместе (то есть воевать), лучше жить раздельно и хотя бы в относительном мире. Об этом свидетельствует и драматическая эволюция видения Ариеля Шарона. После войны 1967 года он стал главным идеологом и организатором создания еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа. Такая политика, полагал он тогда, должна была стать надежным способом обеспечения безопасности Израиля. Прошло тридцать с лишним лет, и не кто-нибудь, а именно Шарон, «отец» программы этих поселений, принял решение об эвакуации евреев и передаче территорий этих поселений арабам. Мы помним, какой взрыв эмоций и сопротивления это решение вызвало, но теперь уже не между Израилем и арабами, а внутри самого Израиля.

Несколько иной по форме, но близкий по сути подход выдвинул Авигдор Либерман, израильский политик, предложивший изменить границы Израиля в пользу арабов. Обеспечение территориальной консолидации еврейского населения, с одной стороны, и его физическое размежевание с арабским населением, с другой, рассматривается в качестве большей ценности и более эффективного способа обеспечения долгосрочной безопасности Израиля. Межэтническое размежевание в ряде случаев оказывается наиболее приемлемым и наименее дорогостоящим средством, способным обеспечить безопасность граждан. Оно еще раз подтверждает справедливость народной мудрости о привлекательности худого мира по сравнению с доброй ссорой.

Только информационный железный занавес, опущенный нынешним российским режимом, до поры до времени блокирует обсуждение в отечественном политическом сообществе чудовищного ущерба, нанесенного нашим народам в результате двух чеченских войн, а также гигантского дренажа финансовых ресурсов в пользу нынешнего чеченского режима. Но осознание невозможности совместного проживания русских и чеченцев все же постепенно начинает проникать в головы российских политиков.

— А вот то, что нынешняя власть «зачищает» всякое оппозиционное поле, закрывая независимые СМИ, разгоняя «марши несогласных», в которых и без того участвуют считанные единицы, препятствуя тому же Буковскому баллотироваться в президенты (ну сколько процентов избирателей проголосует за Буковского! — говорить же смешно), то есть чинит препятствия своим оппонентам где только можно и без всякой на это вроде бы нужды, — чем вот такое поведение нынешнего режима можно, на Ваш взгляд, объяснить? Зачем «мочить в сортире» оппозиционеров, когда народ и без того не хочет никаких «оранжевых революций», а мечтает только о том, чтобы хуже не стало? Потому что хуже уже столько раз бывало… Может быть, эта немотивированная агрессивность связана с тем, что положение нынешних властей вовсе не так прочно и втайне они испытывают какой-то страх?

– Мне кажется, это не страх. Это инстинкт, безусловный рефлекс, привычка, проявление не второй, а возможно, даже и первой натуры. Это синдром Шуры Балаганова, оказавшегося в трамвае. Они по природе своей к этому склонны, их этому учили, им это внушали. Многие люди во власти другого не умеют. Они живут в таком мире. К тому же они извлекли, как они полагают, главный урок из своего самого тяжелого и самого болезненного поражения — утраты власти в результате провала августовского путча 1991 года и крушения СССР. Власть — слишком серьезная вещь, чтобы в нее играть, чтобы позволить себе не законопатить все возможные дырочки на всякий случай, не закрыть все потенциальные каналы движения к власти несвоих.

В то же время, с точки зрения наиболее квалифицированных в их рядах специалистов, не следует закрывать абсолютно все щелочки. Оставлены — по крайней мере, пока — несколько информационных ресурсов, таких как радиостанция «Эхо Москвы», телевизионный канал Рен TV, «Новая газета», журналы «Нью Таймс» и «Континент», ряд интернет-ресурсов. Для чего? Чтобы предъявлять внешнему миру доказательство наличия в стране оппозиции? Отчасти да, но не только для этого. Необходимо время от времени выпускать пар общественного недовольства, — чтобы у политического котла не снесло крышку. Но главным образом — для мониторинга эволюции общественно-политических настроений, для фиксации изменения позиций инакомыслящих и несогласных. Традиционные методы слежки важны, но недостаточны. Должны существовать и такие площадки, где диссиденты могут высказывать свое мнение относительно свободно, чтобы можно было понимать, какая эволюция происходит в обществе, какие новые идеи предлагаются. Это важное отличие методов действия спецслужб при авторитаризме от методов действия КПСС при тоталитаризме. КПСС пыталась забетонировать все поле общественной дискуссии, превратив его в мертвое кладбище. Спецслужбы действуют умнее, они на собственных ошибках поняли, что полная зачистка информационного поля ведет к риску утраты важных источников информации и, следовательно, их контроля. Они знают, что информация управляет современным миром, и для ее извлечения годятся все средства — от радиостанции «Эхо Москвы» до интернет-ресурса «Одноклассники.Ru». И не надо никаких дорогостоящих разработок — только смотри и слушай…