Так уж случилось, что двадцатисемилетний Степан Белецкий влюбился в молоденькую, милую, прекрасно образованную дочку генерала Дуропа Ольгу. Девушка ответила взаимностью, и 15 февраля 1900 года в Ковенском кафедральном соборе молодые обвенчались.
Мягкая, добрая Оленька была любимицей генерала Дуропа, он радушно принял и ее мужа, полюбив его еще до свадьбы дочери. Но теща отнеслась к этому браку поначалу настороженно. Урожденная Давыдова, она принадлежала к знатному дворянскому роду, давшему России много достойных сыновей, и прежде всего воина и поэта Дениса Давыдова. Сама она была еще молода, хороша собой, любила наряды, общество, играла на бегах. Зять казался ей недостаточно светским. Однако со временем она оценила его. “Если Стива станет министром, я не удивлюсь”, — говорила она знакомым.
В 1907 году Степан Петрович получает пост вице-губернатора в Самаре. Ему минуло только 34 года. Он молод, полон сил и верит в свою счастливую звезду.
О быте семьи Белецких в Самаре ярко рассказывает мой папа в своих воспоминаниях. “В Самаре мы жили не в центре города, а снимали на отдаленной улице барский дом, при котором находился запущенный парк с липами и прудом. К нему примыкал губернский сад со всякими народными аттракционами, откуда по вечерам в субботу доносились к нам песни загулявших мастеровых и их подруг. Пели они превосходные русские волжские песни, и мы с удовольствием их слушали…
В этом доме мы справляли праздники, особенно торжественно — Пасху. Яйца красили всей семьей — и мама, и няня, и мы, и даже гувернантка-француженка премило разрисовывала яйца трехцветным французским орнаментом, что веселило отца: “Вот, — говорил он, — и в нашем доме появились республиканские цвета”.
Очень скоро С. П. Белецкий забрал в свои руки руководство большой волжской губернией, важной для России. Губернатором был гофмейстер В. В. Якунин. Он обладал не очень крепким здоровьем, но хорошо разбирался в людях. Молодой вице-губернатор по деловым и человеческим качествам отвечал его требованиям, он с облегчением передал Степану Петровичу бразды правления, а сам предпочитал проводить время на курортах или в Петербурге, как того требовали его здоровье и привычки.
С. П. Белецкий с головой уходит в работу, много ездит по губернии, не оставляет свои труды по земельной реформе. Он почти постоянно, как пишут в официальных бумагах, “исполняет обязанности губернатора”, вникает во все сферы вверенного ему дела. Иногда случались и курьезы. Например, считая, что все происходящее в губернии имеет к нему непосредственное отношение, Степан Петрович приехал на открытие самарской синагоги, перерезал праздничную ленту и принял участие в торжественном обеде.
В петербургском журнале “Гражданин” тотчас напечатали саркастическую заметку: “Какое умилительное зрелище: исполняющий обязанности начальника губернии, одной из крупнейших в России, г. Белецкий молится перед торой и вкушает вместе с жидами фаршированную щуку. Интересно, что по этому поводу думает министр внутренних дел?” Здесь камешки летели уже в огород П. А. Столыпина, о дружеских отношениях которого с Белецким было известно.
Мой папа вспоминал, как смеялись над этой заметкой у них дома, когда Петр Аркадьевич переслал вырезку в Самару. В письме он благодарил Степана Петровича за труды по земельной реформе.
В Самаре Белецкие прожили два года. Петр Аркадьевич Столыпин, ставший к тому времени премьер-министром, вызывает Степана Петровича в Петербург на место вице-директора Департамента полиции. Столыпинские реформы, особенно аграрная, были необходимы для развития России, но понимали это немногие. Петр Аркадьевич остро нуждался в разделявших его взгляды преданных помощниках, выдерживал атаки и справа и слева. Всесильный премьер-министр был очень одинок…
Столыпину Белецкий был нужен именно в Департаменте полиции. “Должность вице-директора лишь трамплин”, — намекнул он. Но и без этого намека Степан Петрович слушал только своего кумира. Он жаждал деятельности государственного размаха… Он мечтал быть рядом со Столыпиным…
“После хорошего самарского дома с парком петербургская квартира в Саперном переулке казалась нам сырой, затхлой и скучной, — пишет в воспоминаниях мой отец. — Целыми днями я просиживал на широком подоконнике своей комнаты. Окно выходило на задний двор, похожий на колодец. Была осень, шел затяжной петербургский дождь, и свинцовое небо не было веселым ситцевым, самарским. Брат с утра уходил в гимназию, сестрица занималась с няней Дуняшей своими куклами. Никита, бывший денщик отца, наводил порядок в новой квартире. Моя милая мама все время прихварывала, а когда была здорова, не выходила из Мариинской общины, где работала сестрой милосердия”. (У нее тоже был свой кумир — великая княгиня Елизавета Федоровна. — В. Б.)
Читать дальше
