Внутренний СССР - Почему экономическая наука должна стать прикладной интерпретацией достаточно общей теории управления

Против сказанного может быть выдвинуто возражение, что и существующая теория игра рассматривает специальный класс игр — «игр в условиях неопределённости», в которых математические модели включают в себя аппарат теории вероятностей [32]и математической статистики, с помощью которых и моделируются действия всех не выявленных управленцев и объемлющего управления в целом. Это действительно так, но только отчасти, поскольку именно такой подход к наиболее жизненно значимым ситуациям автоматически гарантирует потерю наилучшего решения из множества объективно осуществимых решений.

Причину этого называли в разное время разные люди, и выражается она в разных формулировках следующим образом:

«Провидение не алгебра. Ум ч„еловеческий“, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного мгновенного орудия Провидения» (А.С.Пушкин “О втором томе «Истории русского народа» Полевого”, — 1830 г.).

«Закономерность исторического явления обратно пропорциональна его духовности», — этими словами русский историк В.О.Ключевский начала свою тетрадь афоризмов (конец XIX века).

«Бог не играет в “кости”», — достаточно широко известный по научно-популярной литературе афоризм, приписываемый А.Эйнштейну (вторая половина ХХ века).

Иными словами структура объемлющего управления, в русле алгоритмики которого действуют все игроки, включает в себя не только субъектов «менеджеров игры», но и иерархически наивысшее всеобъемлющее управление Вседержителя, под властью которого находятся как «менеджеры игры» (если категория в том или ином конкретном случае оказывается не пустой), так и «игроки» — выявленные управленцы.

С учётом названных факторов можно сделать вывод, который может показаться кому-то банальным, а кому-то вздорным: теоретико-игровые модели оказываются состоятельными в практических приложениях только при корректном отображении в них, во-первых, объемлющего управления со стороны «менеджеров игры», а во-вторых, — иерархически наивысшего всеобъемлющего управления Вседержителя.

Но эти два вопроса не входят в явном виде в сложившуюся к настоящему времени математическую теорию игр и даже не упоминаются при обсуждении её прикладных аспектов в разрешении разного рода проблем и задач в жизни общества. Кроме того, иерархически наивысшее всеобъемлющее управление не поддаётся формализации.

Вследствие этого теория игр в её исторически сложившемся виде не является самодостаточным и универсальным средством интерпретации реальной жизни в математических формах и потому может быть только средством решения тех или иных задач в русле определённой концепции объемлющего по отношению к ситуации управления. Если математики-игровики (разработчики аппарата) и “ремесленники”-прикладники (пользователи аппарата в разрешении тех или иных жизненных проблем) не знают истинного места теории, не понимают его или забывают о нём, то построить состоятельные в практических приложениях теоретико-игровые модели им не удаётся.

Поэтому вне миропонимания ДОТУ в разрешении наиболее значимых проблем хозяйственной деятельности общества теоретико-игровые модели экономической науки, сложившейся в толпо-“элитарной” культуре, тоже оказываются управленчески несостоятельны, вследствие того что реальные проблемы экономики всех обществ и человечества в целом, если пользоваться расширенной нами в настоящей записке терминологией «теории игр», требуют решения о реорганизации «игры» и введении новых правил-ограничений «игры» на уровне «менеджеров игры», а также решения в отношении «менеджеров», которые предпочитают сложившиеся к настоящему времени «правила игры».

И сказанное об управленческой несостоятельности экономической науки в целом, порожденной в толпо-“элитарной” культуре на основе Я-центричного способа миропонимания, — не наш вымысел. Нобелевский лауреат в области экономики В.Леонтьев выразил свою неудовлетворённость состоянием традиционной экономической науки следующими словами:

«Беспокойство вызывает, однако, не неадекватный выбор целей (экономического развития — наше пояснение при цитировании), а наша неспособность точно поразить любую из них. Тревога, о которой я говорил ранее, вызвана не столько отрывом от практики тех задач, на решение которых направляют усилия современные экономисты, сколько очевидной неадекватностьюнаучных средств, с помощью которых их пытаются разрешить» (“Экономическое эссе”, Москва, 1990 г., стр. 265, 266).