Олег Греченевский - Истоки нашего демократического режима

Так оно оставалось и при Брежневе. И каждый раз, когда менялось направление политики, им надо было как-то обновлять фасад этих институций, в том числе Союз писателей. Вот Горбачев пришел - у него легенда состоит в том, что он проводит глубокие реформы, значит, нужны новые люди, нужны какие-то новые лица, чтобы это выглядело как смена, и в то же время, конечно, нужно было, чтобы они оставались подконтрольными.

– Значит, люди, которые появились на самом верху этого движения, не были случайными?

– Нет, конечно. Никто не был случайным. Со сталинских времен уже не было. И все остальные творческие союзы: Союз композиторов, Союз художников... Это все подбиралось очень аккуратно.

– Существует ли связь между КГБ, мафией во времена Брежнева, «узбекским делом», «молдавским делом» и так далее - и перестройкой: с ростом криминальных структур в начале 90-х годов, разделом сфер влияния?

– Связь, конечно, есть. Возникновение этих криминальных дел при Брежневе было связано с загниванием аппарата. Система не имела обратной связи. Партия сама правила и сама же себя контролировала. «На местах» стали возникать коррупционные структуры, а проверить это было нельзя, потому что единственный инструмент - партия. И вдруг внезапно вся партия стала географически распадаться на региональные мафии. Центр уже совершенно не знал, что там происходит, и никак не мог это контролировать. А для советской системы это смертельно. Они не могут допустить бесконтрольность: это же тоталитарная система.

Какая здесь связь с перестройкой? Очень простая. Идея перестройки в том и состояла, чтобы расшевелить население, создать некую общественную обратную связь. Чтобы не только партия себя контролировала, но и общество в этом контроле участвовало. Это примерно как Мао Цзэдун устроил в свое время культурную революцию (смеется). Он расшевелил этих своих молодых хунвейбинов, а они уже критиковали «кадры» «на местах». Таким образом создавали дополнительный рычаг влияния на местное партийное руководство. Вот то же самое было и с перестройкой.

– Существует теория, что вообще-то КГБ устроило эту перестройку для того, чтобы как-то ввести новые экономические структуры: они были более подходящими для рыночной экономики, чтобы удобнее было.

– Ну, видите ли, у них система была непроизводительная. Это была система распределительная, а не производительная. И уже к началу 80-х годов наверху руководству стало видно, что она уже не работает, эта система, с ней надо уже что-то делать. Они проигрывали гонку вооружений Западу, а это для них смертельно. У них экономика уже не тянула. Они понимали, что они обанкротятся. Момент, когда они это поняли, - это польский кризис.

– 81-й год, Гданьск…

– Да. И тут они вдруг поняли, что они даже Польшу выкупить не могут из долгов. Не могут, нет денег. Там смешной эпизод был. Ярузельский потребовал целый ряд товаров перед вводом военного положения, в том числе 30 тысяч тонн мяса. И вот советская система не смогла собрать им такого количества мяса. Каждое заседание Политбюро Брежнев начинал с вопроса: как там с польским мясом, как мясо для Польши? Вот Горбачев - секретарь по сельскому хозяйству: вот, Леонид Ильич, мы разослали резолюцию, со всем энтузиазмом она воспринята во всей стране… Он говорит - все замечательно. А мясо есть? Нет, мяса нет. И вот из недели в неделю они не могут собрать 30 тысяч тонн мяса. Так и не собрали. Собрали всего 16 тысяч тонн. Это потрясающе: огромная империя, которая весь мир может уничтожить, 30 тысяч тонн мяса собрать не может.

Они вдруг поняли, что их экономическая база слишком мала для их политических амбиций. Ничего не получается. Произвели революцию, Куба стала коммунистическая - в результате Куба стоила несколько миллиардов в год. Проблема еще состояла в том, что их внешний успех утяжелял их расходы. Это было бременем для них. Скажем, Вьетнам стоил миллиарды, африканские страны - Ангола, Мозамбик… Они же экспортируют непроизводительную модель. Таким образом, внешний успех делает их расходы еще больше.

Это уже было для них непосильно. Поэтому идея самой перестройки с экономической точки зрения была очень простая. Это была идея попытаться сделать экономику более производительной. Только и всего. Речь шла в основном о чем-то наподобие нэпа ленинского, даже меньше, чем нэпа. Они до последнего момента не могли решить проблему частной собственности. Ленин довольно легко это обошел. А они - нет, не могли.