В хате Галинки изо всех углов выпирала неухоженность: ни рушников на портретах, ни занавесок на окнах. Под потолком висят липучки. Обсевшие их мухи давно подохли и высохли. Неубранность и запущенность жилища, к удивлению Павла, не угнетала девушку. Она, как и мать ее, не обращала внимания на беспорядок в хате, убогую обстановку.
Свою зарплату фельдшериха тратила на дочь: одевала и обувала Галин-ку на зависть - денег не жалела. Последние рубли тратила на то, чтобы купить дочке модное в городе платье, кофточку, а то и сумочку. В Пологах не покрасуешься в нарядах, и выезжали мать и дочь то в Лубны, а то и в Киев прогуляться, в музей заглянуть. Сельчан манера жить одним днем удивляла, ставила в тупик: как можно запустить огород, не вырастить на нем мешок картошки? И почему надо тратить сразу зарплату, если можно понемногу откладывать на сберкнижку? Пригодится на черный день. Нет, живут люди, как перекати-поле…
Получив аттестат зрелости, Галинка поступила в Полтавский педагогический институт, а Павло остался в селе. Еще год он проучился в школе, а потом подал документы в техникум. Хотелось, конечно, податься куда подальше - в Киев, а то и в Москву, но жаль было маму. Кто ей огород вспашет, кто сена корове на зиму припасет? И Павло поступил в Лубенский сельскохозяйственный техникум, благо райцентр в двадцати километрах от Полог. Автобус ходит в Лубны каждый день туда и обратно.
На выходные Павло обязательно приезжал домой, помогал матери по хозяйству. Работы скапливалось достаточно: то надо грядки прополоть, то травы накосить, то вишни в саду обобрать. Дел в селе невпроворот, и как ни стараешься, а конца-края стараниям не видно.
Вечером Павло брал магнитофон и спешил в клуб, здесь собирались парни и девчата со всего села потанцевать, попеть песни, поухаживать, проводить зазнобу с гулянки домой. Только Лаптей возвращался один. Вышагивал по дороге мимо спящих хат, смотрел на усыпанное звездами небо, на Чумацкий шлях, думал о Галинке.
Спать не хотелось, в сенях на ощупь Павло доставал крынку с молоком, отпивал половину и выходил во двор. Невидимое в ночи село отдыхало, готовясь к завтрашней работе. В саду сухо стрекотали цикады, а на ставу квакали лягушки.
Улегшись на привезенную с поля свежескошенную траву, Павло слушал жабью разноголосицу, разглядывал созвездия и, отыскав Стожары, смотрел на катившийся по небу воз, жил ожиданием встречи с любимой. Из множества звезд выплыла более яркая и тихо заскользила, удаляясь к горизонту. Чей-то спутник совершал очередной свой виток вокруг Земли.
Приехав на каникулы, Галинка все дни проводит на речке. Идет в легком халатике по улице, не обращает внимания на осуждающие взгляды стариков. Им какое дело до того, как она ведет себя, - человек давно городской, без предрассудков.
Местные приходят на берег Сулы, но им некогда нежиться на солнце. Работа отнимает весь день, на купание времени не остается. В селе не зря говорят: летний день год кормит. Разве самая ледащая завернет под ивы, проводив корову на пастбище и махнув рукой на домашние заботы. Зато под вечер можно передохнуть и окунуться в прохладную воду, смыть дневной пот, поболтать. И стекается на речку молодежь, спешит огородами, сокращая путь к Суле.
Приходит на речку и Павло. Раздевается до плавок и сидит на траве, любуется Галинкой. В камышовых зарослях на другом берегу перекликаются птицы, подает скрипучий голос коростель.
- Иди ко мне! - зовет Галинка, уплывая в сторону от купающихся. - Какой ты белый! В селе живешь, а не загорел! В городе хлопцы, знаешь, какие загорелые! Плыви ко мне, ну!..
Павло отшучивается и медлит прыгать в воду. Немного обидно оттого, что Галинка сравнивает его с городскими парнями. Повкалывали бы в поле и на огороде. Мать возвращается с прополки буряка едва живая. Тяпку приставит к стенке и сидит на лавке не двигаясь.
- Ныряй! - зовет Галинка. - Какой ты у меня стеснительный! Девчата любят решительных и настойчивых!
Поддавшись уговорам, Павло с разбега бросается в реку и выныривает возле Галинки, задыхаясь от освежающей глубины речки и близости с любимой. Девушка без стеснения обвивает его ногами, прижимается грудью. В глазах Галинки желание, она готова подчиниться воле мужчины.
- Поцелуй меня, ну!..
- Люди кругом… Что подумают, - говорит Павло, пьянея от доверчивости Галинки.
Нежность переполняет, лишает Павла всяческого плотского влечения. Благоговея перед любимой, он теряет волю над собой, гладит плечи девушки, целует, повторяя в беспамятстве одно:
Читать дальше
