3*
весенней грязи. Хорошо жить стали - иномарки наполовину выдавили уже "Жигули", "Волги". "Москвичат", тех совсем уже почти не видно.
Я свернул за угол, спасаясь от сплошного автомобильного гула. Но и здесь успокоения не было: из дверей игрового клуба вырывался на улицу раскалывающий голову грохот тяжелого рока. Неподалеку скандалила прилично одетая пожилая парочка:
- Сколько раз я тебе говорил: не играй! - высоким противным голосом воспитывал мужик женщину.
- Бонуса, сука, не дал! - оправдывалась она, все еще не остывшая от дурной игры.
- Во дает! - восхитился неизвестно откуда взявшийся прыщеватый
парнишка. - Такие ставки делает тёха! На сто пятьдесят! На триста! Тыщ сорок просадила!
"Окончательно подсела, - подумал я с некоторым даже сочувствием, - пропадет баба".
- Сотенки не найдется? - попросил вежливо парнишка. - Я отдам. Честное пацановское слово!
К этому сочувствия уже не было. Я ему посоветовал играть на свои. Или вообще не играть.
- Буржуй недорезанный! - заверещал он как припадочный. - Зарежу гада!
Из игрового клуба высыпала ватага таких же, как он, юнцов. Начали обступать.
- Цыц! - раздалось у меня за спиной. - Пошли вон, подонки! Пацаны, озираясь и скалясь, как волчата, потянулись к дверям соседнего магазина.
Я оглянулся. Бухавец, Осетров. А с ними незнакомый мужик с широким, в оспинах, лицом.
- Наш редактор, - представил меня ему Рома Осетров.
- Рад познакомиться, - протянул руку мужик, - капитан милиции Осокин.
- Зайдемте куда-нибудь, - предложил Бухавец. - Разговор есть. Выбрали средней руки пивнушку. Я заказал всем пива, соленых орешков.
- Я как раз тот мент, - сказал Осокин, глядя мне прямо в глаза, - который слил вашим ребятам информацию.
- Подтверждаю, - пробасил Бухавец, - перед вами все три подельника.
- Меня вычислили, - продолжал капитан, - я запираться не стал, поскольку никакой вины за собой не чувствую. Да и от ребят, возможно, отстанут.
Нам принесли пива. Ребята, отхлебнув, закурили.
- И зачем вы это сделали? - спросил я.
- Ничего он не сливал, - заступился за него Бухавец. - По пьяни рассказал, а потом уже, на трезвяк, мы все реально обсудили и решили, что молчать нельзя.
- Нельзя, - кивнул головой Рома Осетров.
- Да поймите вы! - взвинтился капитан. - Мы же его, суку, и брали с поличным. Знаете, сколько при нем героина было? Его реально судили, и вот вместо зоны он на свободе гуляет… Что должен был делать честный мент?
- И вы не знали, что он завербован спецслужбами?
- Конечно, не знал. Откуда, блин, мог я знать? Да и не верю я ни в какую вербовку. "Крышуют" они его элементарно. Обогащаются. Ежику и тому понятно.
- Я, капитан, вроде бы не ежик, но объясните, при чем здесь гостайна?
- Другой статьи не нашли. Но дурость это, скажу вам, полная! Я - не носитель конкретной гостайны, ваши орлы - тем более. Ладно, выпьем давайте за ребят, они у вас правильные!
Сдвинули со звоном кружки.
- Хотите шквару расскажу? - предложил Бухавец.
- Валяй, Роман Константинович.
- Умрете от смеха. Наркодилер этот подал на нас с Ромой и на газету иск в суд. Отгадайте, на сколько? На полтора миллиона! Не хило?
- Не сочиняй.
- Не сочиняю. Немцов после допроса доверительно шепнул. Получите, мол, иск по защите чести, достоинства…
- … И деловой репутации, - дополнил Рома Осетров.
Мы не очень весело рассмеялись. Дожили - спецслужба стала заботиться о деловой репутации преступника. Нет, что-то здесь не так: опять пугают, наверное.
Я стал собираться, подозвал официанта, чтобы расплатиться.
- Подождите, - остановил меня Бухавец. - Я не сказал главного. Следствие закончено, нам всем троим предъявляют обвинение.
- Быть не может! Мне обещали…
- Нашли кому верить. Дело уже в прокуратуре: через день-другой начнем знакомиться с обвинительным заключением, а там и суд не за горами. Вот так, Сергей Михайлович, а вы говорите: Бухавец, Бухавец, зачем ты водку жрешь?
18 марта.
Дождавшись девяти часов, я позвонил полковнику Осиповичу.
- Сочувствую, - сказал он, - но я сделал все, что мог.
- Я буду говорить с генералом.
- Его нет в городе.
- Помогите связаться.
- Попробую. Ждите звонка. Звонок раздался через полчаса.
- Генерал Поморцев, - представился тихий и равнодушный голос, - я вас слушаю.
- Нет, это я вас слушаю, господин генерал.
- О чем вы? Ах, обвинение. Да, оно будет предъявлено обоим. Так требует закон.
- А как же наша договоренность? Мораторий?..
- Без комментариев. И вообще, писали бы лучше о старушках, не лезли, куда не просят.
Читать дальше
