авторов коллектив: Грузия – Материалы по попытке её захвата в августе 2008 г

Они думали, что Грузия распадется на простые составляющие, в Самгрело начнется бунт, в разных частях страны поднимутся беспорядки, в Джавахети, Мамеули и Аджарии начнутся митинги – так они воображали. Сегодня в Самгрело удивительное единство, это новая грузинская государственность.

Несколько лет назад грузинская полиция не могла вступить в Джавахети – там было дислоцировано российское подразделение, эта территория практически была под оккупацией, а о местной полиции и говорить было нечего – она нам совсем не подчинялась.

В эти дни первыми задержали русские танки спецподразделения, состоявшие по большей части из этнических армян Ахалкалаки. Они героически встали перед русской армией и не дали ей пройти. Это новая Грузия!

На наших соседей оказывали давление, чтобы они тоже что-то предприняли, но получили полный отказ.

Они не могут вообразить, что грузинская полиция больше не берет взяток. У них была такая пропаганда – грузины мрут от голода, все в разрухе, показывали окопы и комментировали "посмотрите, как ужасно они живут, вот она, их революция!" Потом они уже не могли говорить таких вещей. Я хорошо помню, как Анатолий Чубайс сказал: "Мы должны копировать грузинскую модель, а не венесуэльскую". Чубайс теперь стал другим, он их представитель. Многие русские признавали наше быстрое развитие.

Когда я говорил, что Батуми будет гораздо лучше Сочи, я не преувеличивал, так действительно будет. Во время всей этой войны строительные работы не прекращались ни на один день.

Почему они особенно хотели уничтожить полицию? Самолеты искали полицейские подразделения и участки и сбрасывали на них бомбы. Они особенно охотились за нашей полицией. Как только полиция прекратила бы функционировать, на улицы вышли бы мародеры и начали убивать людей, как было в 1992-93 годах. В эти дни преступность в Грузии не только не выросла, но и упала. В Самгрело, где русские конфисковали у полицейских оружие, полицейские сумели поддерживать общественный порядок без оружия. Вот что их огорчило. В Грузии сложилось настоящее европейское общество, настоящий европейский госаппарат и настоящий европейский политический класс.

В эти дни вы вели себя, как ведут себя европейские политики. Они (русские) не могут этого представить. С их точки зрения это дикая страна, где стоит немного расслабиться – и все вернется на круги своя. И вдруг они обнаружили, что вторглись в развитую европейскую страну, где люди не палят из автоматов, и не подчиняются им; где у людей нет страха в глазах; где люди говорят – мы нормальная страна, и им здесь не место.

Вы видели, как вся Грузия собралась в Тбилиси. В эти дни российское посольство проводило опросы общественного мнения (они их заказывали своим агентам, чтобы получить реальную картину). На четвертый день они их собрали и решили: "эти грузины не люди, после всего этого они все еще поддерживают свое правительство". Если бы не это, они бы так просто не ушли. У них такая психология – если вы боитесь, они начинают пугать вас еще сильнее.

Сегодня Грузия определила свою европейскую судьбу.

Юлия Латынина

«Самое важное – была ли колонна танков?»

Как начиналась российско-грузинская война

Новая газета, 28.8.2008

По дороге из Тбилиси в Гори – восемь российских постов. На одном солдаты, навеселе, раздают из грузовика натовскую форму. Город пуст: на центральной площади за статуей Сталина городская управа в виде уменьшенной копии Рейхстага. Из окон открывается прекрасный вид на воронку посреди площади.

«Искандеров» в этой войне, по утверждению грузинских властей, упало две штуки. Один ударил по нефтепроводу Баку – Супса, а другой – по площади в Гори. «Искандер» вроде бы летел 400 км из Дагестана, а «Точка-У» била из Абхазии. Да что «Точка-У»! На вооружении у маленькой, но гордой космической державы по имени Абхазия, видимо, состояла «Каста-2Е2», новейшая РЛС для обнаружения малоразмерных низколетящих целей, которую только разрабатывать начали после памятного полета Матиаса Руста.

Самое сильное впечатление от Гори – население. Из восьми блокпостов навеселе только один, а у оставшихся жителей крыша съехала у каждого второго. Прямо на площади я застаю молодого резервиста с блуждающим взором. Без запинки он сообщает, что служит в грузинском спецназе и два дня стоял под российскими бомбами, а три дня бежал, а потом называет российской журналистке в занятом российскими войсками городе свои имя и фамилию. Спрашиваю: «Не считаете себя дезертиром?». «У нас из 400 человек в живых осталось 12».