Виктор Астафьев - Дорога домой (Публицистика)

Тот, кто хоть раз испытывал чувство бессилия от невозможности помочь близкому человеку, погибающему на глазах, ужмется в себе, еще и еще раз переживая человеческую трагедию, и еще раз потрясет его свет этой самой спички, вспыхнувшей «у самого дна» не реки, нет, а жизни, таинственный, никем еще не угаданный, потусторонний, что ли, неотвратимо светящий во все времена всем самоубийцам.

Простая из простых, молодая, перед миром и людьми чистая женщина наложила на себя руки, а во чреве ее ребенок, а в избе, узнав о ее гибели, умирает мудрый старик Михеич, свекор Настены, защитник ее и наставник на все военные одинокие бабьи годы. Но и на этом цепь не обрывается — крадется в каменную пещеру Андрей Гуськов, и ясно, что долго ему там без забот и помощи жены не протянуть, а уже кончилась война, и друзья Гуськова, оставшись в живых, уже возвращаются домой. Вот и ему бы тоже открыто, заслуженно, с медалями на груди…

В нашей литературе так много говорилось и писалось о тех, кто был на войне, испытал ее, так сказать, на своей шкуре, и о тех, кто не был, что вроде бы недостача эта в биографии сделалась упреком литератору, берущемуся за «военную» тему, но пороху не понюхавшему.

Валентин Распутин не был на войне по простой причине — годами не вышел, но это обернулось в повести «Живи и помни» не изъяном, а преимуществом его перед теми, кто был. Ведь возьмись наш брат бывший фронтовик писать о человеке, который до того устал на войне и от войны, что однажды забыл обо всем и обо всех на свете да и задал тягу домой, к жене и родным, так вот непременно в нас явилось бы чувство активного протеста, если не ослепляющей злости: «Ты, гад, устал, а мы, значит, нет!» И начали б мы этого самого Гуськова крушить и ляпать черной краской.

Распутин насмотрелся на бывших вояк и вдов, наслушался их, вник в самоё суть войны и зашел на эту тему со своей глобальной стороны, поднявшись над материалом, а не задавленный тяжким его грузом.

Страшна, чудовищна война, нечеловеческие силы, надсада нужна, чтоб одолеть ее, а помощь тебе одна, но очень и очень важная помощь: сознание того, что за твоей спиной Родина, народ, и среди этого народа малая его частица — твои близкие — отец и мать, сестры, братья, любимая невеста или жена, и другого пути к ним нет, как через победу над врагом. Расслабился, забыл об этом — значит, позор, горе и черная кончина. Да кабы кончина на миру, где, как известно, и смерть красна. Нет, кончина звериная, потайная, тленом своим погибельным касающаяся всего живого, и в первую голову родных людей. Вот Настена-то несла, несла свой тяжкий крест да и сломилась под его тяжестью.

Печальная и яростная повесть, несколько «вкрадчивая» тихой своей тональностью, как, впрочем, и все другие повести Распутина, и оттого еще более потрясающая глубокой трагичностью, — живи и помни, человек: в беде, в кручине, в самые тяжкие дни и испытания место твое с твоим народом, всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразуменьем ли, оборачивается еще большим горем для твоей Родины и народа, а стало быть, и для тебя. Так от изображения, от размышлений о людях маленьких и самых что ни на есть простых автор «незаметно», но настойчиво переходит и ведет за собой читателя к многомерному, масштабному осмыслению не только прошедшей войны, но и современной действительно- сти, ибо человеческое бытие вечно и, стало быть, вечно движение жизни. А она задает загадки, пробует на прочность не одних только деревенских парней Гуськовых, она в любой миг любого человека может испытать «на излом».

Прям, но не прост путь самого автора к этой самобытной и глубоко нравственной повести — от несколько назидательных, порой схематичных рассказов и очерков к драматической повести «Деньги для Марии», написанной еще молодым литератором. Но уже в следующей повести — «Последний срок», произведении глубоко лиричном и умном, Валентин Распутин предстает вполне сложившимся художником, тонким психологом и стилистом. Далее следует почти не замеченная, но очень важная на творческом пути писателя повесть «Вверх и вниз по течению», в коей Распутин, завершив очень важный печальный этап в работе, как бы отошел чуть в сторону, чтобы взглянуть на ту дорогу, какую он сам себе торил, да и поразмыслить о дальнейшей своей судьбе, стало быть, и о судьбе родной земли. Размышления оказались плодотворными, если судить по следующему его произведению — «Живи и помни», лучшей, на мой взгляд, повести в нашей литературе последнего десятилетия. Чистый тон и высота этого произведения обещают движение автора к вещам еще более сложным, а читательское мое предчувствие подсказывает — может быть, и эпическим.