Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2009 #3

Непостижимо: о существовании знаменитого русского писателя-фронтовика власти вроде как забыли! Живет себе тихонько в уединении и пускай, мол, молча доживает век. Уж очень Бондарев неудобен: говорит жгучую правду, неподкупен. Липовые "звезды" меркнут перед ним. Его книги переведены на 85 языков. На Западе прекрасно понимают, какой это мощный писатель. Но в шорт-листы Нобелевского комитета, отбирающего очередных лауреатов на премию в области литературы, фамилию Бондарева никогда не вносили. И вряд ли внесут.

Но не это печалит… Россия перестала быть читающей страной. Социологические опросы показывают: 95 процентов старшеклассников не способны воспринимать художественные тексты. Так низко пала наша культура! Дух нации подорван. Но…

В войну Сталин вернул народу великих полководцев Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова, Багратиона, учредив ордена их имени. Придет время, вернутся к читателям и великие книги Юрия Бондарева, очищающие души, несущие добро и свет.

… И вновь стоим у ворот. В сухощавой, слегка сутулой фигуре Бондарева — что-то щемящее, грустное. Годы… Завожу разговор о прекрасных женских образах в его произведениях, и лицо Юрия Васильевича светлеет, в зрачках вспыхивают веселые искорки:

— Мужчина, потерявший интерес к женщине, — теряет самого себя, — говорит он твердо. — Меняется и характер и привычки — пропадает интерес ко всему. Героини моих романов очень разные. Господь создал женщину для любви, и это великая тайна, постичь которую способен далеко не каждый. Я чувствовал себя хорошо до семидесяти пяти лет. Даже до семидесяти шести! Но потом сдал… А в душе столько нерастраченных чувств! Вот опять весна. Всегда ждал конца февраля, когда небо станет синим, а воздух особенно будоражащим. К февралю завершал все свои романы и как-то преображался душой…

Он пожал мне руку, и мы расстались. Возвращаясь в Москву, всю дорогу думал о нашем разговоре. Какая разница между семьюдесятью пятью и семьюдесятью шестью годами? Почему Бондарев акцентировал на этом внимание? Потом дошло: любовь мужчины — это ведь тоже величайшая тайна…

В. Кожемяко. "Убийства в жертву "демократии". Политический бестселлер. М., "Алгоритм", 2008 г. — 256 стр.

Прочитав эту книгу, буквально набухшую праведным гневом, искренним состраданием и глубокой, не утихающей сердечной болью, читатель "Нашего современника", наверно, согласится со мной: давно патриотическая журналистика не выпускала в самую гущу "новой" буржуазно-олигархической российской элиты идеологический снаряд такой огромной эмоциональной силы.

Если бы ещё название придумалось автору посильнее, похлеще… "Убийства в жертву "демократии"… Даже самые "жирные" кавычки на обложке бессильны выразить лживую бесчеловечную суть того, что сотворили разрушители СССР в Отечестве нашем вместо демократии, вместо "социального государства", где сувереном объявлен российский народ. Тот самый народ, чьи лучшие сыны и дочери (а в перспективе — и сам он в своей исторической ипостаси) ежедневно становятся жертвами безжалостного Молоха наживы. Впрочем, не в названии дело. Виктор Кожемяко, человек высочайшей интеллигентности, вообще демонстративно сторонится всякого модного ныне (с обеих сторон политических "баррикад"!) громко- и крепкословия. Сила слова — в правде. Именно правдивость, безупречная честность — самая сильная сторона новой книги известного публициста, выстроенной как обвинительный акт против нынешнего, чужого и враждебного народу российского жизнеустройства.

…Три скорбных сюжета этого сборника особо растревожили, взволновали моё сердце. И первый из них — это рассказ о самоубийстве поэта-фронтовика Юлии Владимировны Друниной, совершённом ею осенью проклятого 1991 года. Судьбе было угодно ненадолго сблизить нас, обогреть друг друга душевным теплом — перед тем, как расстаться навсегда…

Я только ещё вживался в новую для себя, непростую роль оргсекретаря правления Союза писателей РСФСр. Летом, как обухом по голове, ударило нас с женой великое горе: погибла наша любимая старшая дочь… На Галю мою было страшно смотреть. И я, честное слово, обрадовался, когда Расул Гамзатов пригласил меня с супругой на очередной праздник "Белые журавли" — вседагестанское чествование героев-фронтовиков с участием большой группы писателей России. В составе этой группы была и Друнина. Несколько светлых незабываемых дней были мы вместе, втроём — я сразу почувствовал, что Юлия Владимировна готова принять в своё сердце хотя бы часть боли, терзавшей душу моей жены. Она ведь сама была матерью! Я тогда только догадывался, каково ей самой, только что отрекшейся от участия в работе импотентного горбачёвского Верховного Совета, раньше многих других услышавшей грозные гулы неизбежной катастрофы. И уж, конечно, о добровольном уходе из жизни такой волевой женщины и помыслить не мог!