Владимир Плотников - Ночной кошмар с Николаем Сванидзе

«Из суммы в 5500 рублей он вычел 16 рублей — стоимость обратного билета в Москву (из Риги) на поезде, вместе с постельным бельем, потом отбросил 16 рублей командировочных, по 2р.60 коп. в сутки, и 8 рублей 10 копеек — стоимость бензина на перегон машины из Москвы в Ригу» (Э. Рязанов и Э. Брагинский, «Берегись автомобиля»).

Не правда ли, гениальный, в смысле сравнительной социальной статистики, фрагмент? В этих цифрах — квинтэссенция доводов в пользу Советской власти. Здесь — приговор развальщикам Союза, его транспортной системы, жадным и бездарным захватчикам и распределителям советских энергоресурсов, посрамление «демократических» окладов для большинства, анафема ценовой политике гайдаро-грефов. Ведь все эти «демократоры», под хиханьки Рязанова, Захарова и Михалковых, потешались над совковой зарплатой в 70 ре. И вот пожалуйста: рядовой советский командировочный запросто мог прожить на 2 руб. 10 коп. суточных в шикарном прибалтийском городе. Далее сопоставьте-ка билетные тарифы в комфортабельном поезде брежневской эпохи (16 руб.) за один и тот же рейс с сотнями, если не тысячами, истинно «деревянных фантиков» 2000 года, поглощающими десятки минимальных (и даже несколько средних) зарплат для большинства! В этих же 5 строчках — абсолютное торжество преимуществ единого энергетического комплекса СССР. За 8 ре на «Волге» от Москвы до Риги! Сейчас это обойдется чуть ли не в половину стоимости «Волги» в тех, доперестроечных, рублях. Не считая многотысячных издержек — таможенных и прочих пошлин, угрозы бандитского рэкета и т. д.

«Последний аргумент, о том, что развитая индустриализация порождает общество образованного среднего класса, который, естественно, предпочитает либеральные права и демократическое участие в политике, верен только в определенной степени. Достаточно ясно, что образование есть если не абсолютно необходимое предварительное условие, то, по крайней мере, весьма желательное дополнение к демократии. Трудно представить себе хорошо функционирующую демократию в неграмотном в своей основе обществе, где люди не в состоянии воспользоваться информацией об имеющихся у них возможностях выбора, которым теперь сказано, что стыдиться им нечего. Раб в начале истории отверг смертельный риск в кровавой битве, поскольку инстинктивно ее опасался. Последний человек в конце истории знает, что незачем рисковать жизнью ради какой-то великой цели, поскольку считает историю полной бесполезных битв, где люди дрались друг с другом, решая, следует быть христианином или мусульманином, протестантом или католиком, немцем или французом. Верность флагу, которая вела людей на отчаянные акты храбрости и самопожертвования, последующей историей была квалифицирована как глупый предрассудок. Современный образованный человек вполне удовлетворен сидением дома и одобрением самого себя за широкие взгляды и отсутствие фанатизма. Как сказал о таких людях Заратустра у Ницше: «Ибо так говорите вы: «Мы всецело действительность, и притом без веры и суеверия»; так выпячиваете вы грудь — ах, даже и не имея груди!»

Френсис Фукуяма, «Конец истории и последний человек». М, 2005. С. 197, 460

Фигурально выражаясь: у нас давно царят всеобщий шок и жалкий вождешок.

13 декабря 1999 года в «Зеркале» Сванидзе «честь имел» тявкнуть: «Сейчас… не самая большая популярность Ельцина». Эк завернуло болтало. Ведь, следуя этой ахинее, можно присловоблудить, что прежде у ЕБНа «была самая большая непопулярность… или самая небольшая популярность». Маразм в стиле «импровизаций» вождешка.

Что характерно, все «сирены СМИ» непременно ссылаются на панельные «выкладки» (в смысле прокладки на панели?) всяких социологических опросов. Апеллируя к авторитету статистики. Хотя не секрет, что статистический показатель — всего лишь близкий к объективному… при известном мизере макияжа в пользу власти. У нас этот «мизер макияжа» традиционно неизвестен, то есть необъятен.

Еще один знаменательный ляпсус допустил Н. Сванидзе в финале «Зеркала» (РТР, 27 июня 99 г.). Смысл откровения таков: «Захоти Ельцин ущучить Лужкова, он всюду бы демонстрировал мэру Москвы свое благоволение. И это была бы самая коварная подножка Лужкову». Тем самым «полкан президентской непогрешимости» — Николай Карлович — признал феноменальную непопулярность «всенародно избранного»?!