Владимир Плотников - Ночной кошмар с Николаем Сванидзе

Между тем русские издревле, это историей доказано, интернационалисты в том плане, что — за мир между народами. Оно конечно, мир миром, но неужели трудно понять: если один упертый народ ни в какую

не хочет дружить, то сосед не обязан ради самой «интернациональной» идеи напяливать хомут, подстилаться и жертвовать собой, убеждая «непонятливого упрямца»?!

Собственно, уже порядком прискучило повторять, что нормальных «азербайджанцев, чеченцев и проч.» я уважаю. Не зря же говорят: оправдывается неправый. Так ведь у нас и случай сегодня особый, исключительный: затронут самый больной вопрос? Что ж, в этом свете неоспоримым доказательством моего уважения прошу считать проходящее красной нитью через всю статью особое отношение к Сталину (Джугашвили). Сталин-Джугашвили! Да, любой русский державник скажет, что этот грузин — более русский, чем те 70 % равнодушных Ивановых и Сидоровых, что позволили себя взнуздать менее чем 1 % чужаков. И кто б из старых русских возражал против новых Сталиных и Багратионов, Ганнибалов и Баграмянов, против растущей поросли новых Гамзатовых и Шогеновых? Только ведь почему-то все больше Бараевых и Радуевых. А ростовщики Джафары и баи Одиловы, десантировавшись на российских просторах, на порядки превосходят плеяду современных Насреддинов и Джамбулов!

Сугубо против таких представителей «гостеприимного юга» и направлено острие моего тезиса о тех «гостях», которые сели на шею русских. Но ведь: накипело! Мне. Тут. В России. Обрыдло сюсюкать и оправдываться с оговорками. Достали! Когда мы, русские, слишком учтиво заигрываем, нас топчут. Факт. Опыт доказывает: уважают силу и правду. А правда никогда не бывает бело-пушистой. Она глаза колет. Есть у нее и еще одно неприятное свойство:

«За державу», конечно, обидно. Как обидно и то, что трагическую реплику таможенника Верещагина все чаще произносят с нотками иронии. Например, когда хотят пройтись над безнадежно «невменяемо упрямым и неисправимым» мечтателем-патриотом. Мол: «Обидно, ну и обижайся за Державу, которой уж нет, которую мы, и низкие, и подлые, а глянь-ка, — изничтожили, этаку великую и тысячелетнюю! А ты такой гордый, грусти, рыдай и обижайся за безвозвратно и невозбранно утраченную химеру».

Однако, вопреки всему, верю. Не в химеру, а в Державу, которую возродят хлебосольный русский и добропорядочный гость. Не Кудрин и Сванидзе, а Минин и Сталин. В соединении этих имен — символика преемственности и союза, а не только железное доказательство того, что отнюдь не всех инородцев я гонитель бездумный.

Что касается популярного не столь давно клише: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяев», то позволю себе ремарку.

«Патриотизм — последнее прибежище негодяев». Да, кому только не приписывали эти слова. От С. Джонсона и А. Бирса до Л Толстого и Ф Достоевского. Кто только не носился с ними, тем самым невольно примеряя фразу к шкале собственного негодяйства. А ведь вся мудрость этого, заметим, опять же выдранного из контекста фрагмента в том, что даже последний подлец, на котором уж и пробы-то ставить негде, в последнем порыве самореабилитации пытается приникнуть к последнему оберегу — святой идее патриотизма, ловко списав всю свою прежнюю подлость на, как выяснилось, заботу о «Патрии». В самом деле, чем оправдывал свое предательство генерал А. Власов? Любовью к Родине! Весьма, прямо скажем, «странною любовью». А к чему, после всех своих «либерал-кульбитов» и «демо-загогулин», припадали наши «рыночники-реформаторы» от Б. Немцова до «едреного» охвостья? То-то же…

Вадим Кожинов в последнем интервью:

«Сегодня людей делят на «демократов» и «патриотов». Это неправильно. Есть патриоты, которые «за» Российскую империю, а есть — которые «за» Советский Союз. На самом деле и те, и другие не достойны этого имени. Потому что истинный патриот — это тот, кто любит свою Родину, а не общественный строй…»

(Труд-7, 8.02.2001).